 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
футов десять. Его диаметр был по крайней мере раз в двадцать больше, однако как далеко
находились границы, было трудно судить по нескольким причинам: потолок был слишком
уж неровный, по краям расстояние между полом и потолком составляло всего несколько
дюймов, и где они сходились, было неясно; лившееся сверху слабое серое свечение
позволяло рассмотреть предметы, находившиеся не далее двух дюжин футов, и, наконец,
в шатре от факела клубился дым, который змеился у потолка, собирался в причудливых
углублениях и в конце концов медленно вытекал в колодец.
Что за невидимые столбы поддерживали потолок, Мышелову было так же непонятно,
как и причины, по которым существовал сам колодец.
Морща нос от дыма и сильной рыбной вони, Мышелов обвел сердитым взглядом шатер
и в конце концов узрел тусклый красноватый свет и в нем - черное пятно, которое через
несколько мгновений превратилось в Фафхрда. Чадящее пламя соснового факела,
который сгорел лишь наполовину, освещало Северянина, заляпанного до бедер грязью и
бережно прижимающего к левому боку согнутую руку с горстью чего-то мокрого и
блестящего. Он над чем-то склонился, и крыша над его головой выпятилась вниз.
- Пустая ты башка! - приветствовал его Мышелов. - Выброси этот факел, пока мы не
задохнулись! Без него будет видно даже лучше. Ну и дубина: дым же скоро выест тебе
глаза, а света от факела - чуть!
Мышелов видел лишь один нормальный способ потушить факел - сунуть его в мокрый
ил под ногами, однако Фафхрд, рассеянной улыбкой признав правоту Мышелова,
рассудил иначе. Не обратив внимания на тревожный возглас приятеля, он ткнул горящей
палкой прямо в водяную крышу шатра.
Послышалось громкое шипение, вниз брызнула струя пара, и на миг Мышелову
показалось, что самые худшие его опасения сбылись, поскольку из места, куда угодил
факел, за шиворот Фафхрду полилась вода. Однако когда пар рассеялся, стало ясно, что
остальное море выливаться в шатер не собирается, по крайней мере прямо сейчас, хотя
над головой Фафхрда в потолке образовалась зловещая опухоль, и из нее тонкой струйкой
продолжала бежать вода, образуя в иле небольшую воронку.
- Не делай этого! - с запоздалым гневом приказал Мышелов. - Вот этого, что ли? -
мягко переспросил Фафхрд, погружая палец в потолок рядом с сочащейся водой
опухолью. Опять сверху брызнула вода, сразу же превратившаяся в тоненький ручеек, и
теперь сверху свешивались два вздутия, напоминавшие женские груди.
- Да-да, именно этого, - неестественно тонким голосом подтвердил Мышелов, с трудом
сдерживаясь, чтобы не вскинуться на Фафхрда и не спровоцировать его тем самым еще на
какой-нибудь эксперимент.
- Хорошо, не буду, - не стал возражать Северянин и добавил, задумчиво глядя на две
струйки. - Хотя с такой скоростью пещера не заполнится водой и за несколько лет.
- Да кто говорит о том, чтобы провести здесь несколько лет? - взвыл Мышелов. - Олух
царя небесного! Медный лоб! Зачем ты мне наврал? Тут, мол, есть все что угодно, целый
мир! А что я вижу? Ничего! Какую-то лужицу вонючей грязи в мерзкой, тесной пещере!
С этими словами Мышелов в гневе топнул ногой, в результате чего окатил себя с ног
до головы грязью, а вздувшаяся рыба с серебристыми усиками, испускавшая у него под
ногами дух, с укоризной взглянула вверх.
- Вот так вот топая, - тихо заметил Фафхрд, - ты можешь расколоть украшенный
серебряной филигранью череп какой-нибудь принцессы. Ты говоришь "ничего"? А вот
взгляни-ка, Мышелов, какие сокровища я добыл из этой вонючей лужи.
Осторожно скользя своими подбитыми шипами башмаками по илу, он подошел к
Мышелову и, вытянув левую руку, в которой лежала горсть чего-то блестящего, стал
перебирать в ней правой рукой.
- Да-да, - сказал он, - это драгоценности, о которых те, кто плавает наверху, не могут и
мечтать; их я собрал в этой самой грязи, хотя искал кое-что другое.
- Что еще другое, хрящеватый твой кумпол? - прохрипел Мышелов, не сводя голодных