 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
крупные кольцевые волны на стенках колодца, что диаметр его сузился фута на два, в
лицо Мышелову брызнул фонтан водяных капель, а кромка углубления кольцом
выдвинулась вверх, словно море в этом месте обладало упругостью, после чего снова
вдавилась назад.
В гримасе ужаса Мышелов зажмурился, но когда открыл глаза, дыра была еще на
месте, а громадные кольцевые вздутия уже уменьшились.
Лишь чуть громче, чем в первый раз, но зато гораздо более выразительно, Мышелов
крикнул в трубу:
- Фафхрд, больше так не делай!
- Чего?
На сей раз Мышелов был готов ко всему, но все равно наблюдал не без ужаса за
громадными кольцевыми вздутиями, с быстротой стрелы бегающими вверх и вниз по
трубе и напоминавшими перистальтику кишки зеленого цвета. Он твердо решил больше
Фафхрда не окликать, но в этот миг тот заговорил голосом более приемлемой громкости -
кольца на стенках были не толще человеческой руки.
- Спускайся, Мышелов! Это очень просто! Веревка не доходит до дна всего на шесть
футов!
- Не прыгай, Фафхрд! - тут же отозвался Мышелов. - Поднимайся назад! - Да я уже!
Спрыгнул, я хочу сказать. Я на дне. Ой, Мышелов!..
В последнем восклицании Фафхрда было столько трепета и восхищения, что
Мышелов тут же поинтересовался:
- Что, Фафхрд? Что там такое?
- Это чудесно, удивительно, потрясающе! - прозвучал ответ снизу, но на сей раз очень
приглушенно, как будто Фафхрд внезапно зашел за угол.
- Да что там, Фафхрд? - снова спросил Мышелов, и по стенкам трубы забегали кольца.
- Не уходи далеко. Рассказывай: что ты там нашел?
- Все что угодно! - уже несколько громче прозвучал ответ.
- А девушки? - поинтересовался Мышелов.
- Да тут целый мир!
Мышелов вздохнул. Он понял: наступил тот миг - как это бывало всегда, - когда
внешние обстоятельства и внутренний голос вынуждали его к действию, когда
любопытство и чары перевешивали осторожность, когда соблазн что-то увидеть и во что-
то ввязаться цеплял его так сильно, что приходилось ему поддаться, чтобы не потерять
самоуважение.
К тому же Мышелов из опыта знал, что теперь вытащить этого надушенного и
вооруженного варвара из затруднительного положения он может только лично.
Поэтому Мышелов вскочил, прицепил к поясу свое обернутое тюленьей кожей оружие,
привесил рядом свернутую в кольца веревку с узлами и удавкой на конце, проверил,
плотно ли задраены судовые люки и не грозит ли пожаром огонь в камбузном очаге, после
чего, наскоро отбарабанив молитву ланкмарским богам, залез на бушприт и начал
спускаться в зеленоватый колодец.
Там было прохладно, пахло рыбой, дымом и помадой Фафхрда. Едва начав спуск,
Мышелов с удивлением обнаружил, что главная забота у него теперь одна: как бы не
коснуться блестящих стенок колодца. У него было ощущение, что стоит ему лишь слегка
дотронуться до стенки, как волшебная водяная пленка прорвется и вода поглотит его -
точно так же, как плавающая в тазу с водой смазанная маслом иголка тонет, если
проткнуть поддерживающий ее тонкий поверхностный слой. Он спускался, быстро
перебирая веревку руками, и молился, чтобы не началась качка и чтобы он мог с ней
справиться, если волна все же поднимется. Ему пришло в голову, что нужно было
попросить Фафхрда закрепить веревку внизу и, главное, предупредить его, чтобы он