 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
сокрушительными приступами рвоты Фафхрд монотонно поносил Мышелова за то, что
тот обманом увел его с пути аскетизма и религии, Мышелов же в перерывах между
извержениями желудка вяло отругивался и преимущественно корил себя самого за то, что
оказался таким идиотом и ради друга бросил тихую ланкмарскую жизнь.
В течение всего этого периода - на самом деле короткого, но показавшегося
страдальцам вечностью, - Урф-мингол сам управлялся с рулем и парусами. На его
бесстрастном, покрытом сетью морщин лице то и дело грозила расцвести ухмылка,
угольно-черные глаза время от времени поблескивали.
Фафхрд, который пришел в себя первым, тут же взял командование судном в свои руки
и немедленно принялся отдавать приказы о всяческих сугубо морских маневрах: рифить,
убирать, поднимать или менять паруса, перемещать балласт, осматривать все темные
уголки на предмет обнаружения крыс и тараканов, приводиться к ветру, идти галсами,
переносить гик и тому подобное.
Мышелов слабо, но весьма изобретательно сквернословил, поскольку эти маневры
заставляли как Урфа, так и Фафхрда перемещаться по всей Палубе, зачастую через его
распростертое тело, а также превращали уже привычную килевую и бортовую качку
"Черного казначея" в беспорядочную болтанку, которая лишь усиливала его тошноту.
Когда Фафхрду наскучивало гоняться по судну самому и гонять Урфа, он, скрестив
ноги, садился на палубу и, не обращая внимания на забористую брань Мышелова,
пускался в размышления. При этом поначалу его взор был устремлен в сторону Ланкмара,
но потом он все чаще и чаще стал обращать его на север.
Когда же наконец и Мышелов пришел в себя, он стал питаться лишь овсянкой на воде в
небольших количествах и, презирая морские упражнения Фафхрда, принимался за
упражнения гимнастические, пока, истекая потом и задыхаясь, не валился на палубу, но
лишь затем, чтобы, переведя дух, начать все сначала.
Странное это было зрелище - Мышелов расхаживает на руках, Урф несется на нос,
чтобы изменить положение кливера, а Фафхрд наваливается на румпель и во весь голос
орет: "Лево на борт! "
Но мало-помалу, чаще всего на закате, выпив свою порцию воды, подкрашенной
сладким вином - бренди все еще находилось под запретом, - друзья начали беседовать и
предаваться воспоминаниям. Сперва разговоры эти были довольно краткими, но с
течением времени стали продолжаться все дольше и дольше.
Они говорили о пиратстве, за которое теперь грозило серьезное наказание. Вспоминали
знаменитые штормы и штили, появление таинственных кораблей, которые исчезали в
тумане или скрывались за горизонтом навеки. Беседовали о морских чудовищах,
русалках и океанских демонах. Вернулись к своему достославному переходу через
Крайнее море к легендарному Западному континенту, о котором из всех ланкмарцев лишь
Фафхрд, Мышелов и Урф знали, что он - не только легенда.
Постепенно брюшко у Мышелова исчезло, а на макушке, щеках, подбородке и верхней
губе Фафхрда появилась колючая поросль. Из череды бед жизнь превратилась просто в
череду событий. Друзья ожили, они начали замечать закаты и рассветы. Звезды стали
смотреть на них вполне дружелюбно. И главное, они приспособили ритм своей жизни к
ритму морской стихии, словно она сделалась их попутчицей, а не просто водной дорогой,
по которой они плыли.
Однако запасы провизии и пресной воды понемногу иссякали, вино кончилось,
подходящей одежды у друзей тоже не было, особенно у Фафхрда.
Их первый пиратский набег чуть было не кончился катастрофой. Небольшое и с виду
неуклюжее торговое суденышко, к которому они незаметно подкрались на рассвете,
внезапно заполнилось копейщиками и пращниками в коричневых шлемах. Оказалось, что
это - ланкмарский корабль-приманка для ловли пиратов.
Убежать им удалось только благодаря тому, что воины появились на палубе чуть
раньше, чем нужно, а "Черный казначей" при умелом обращении имел гораздо лучший