 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
- Нет, - решил он, - в таком безнадежном положении, как наше, есть что-то слишком
зачаровывающее. Мне всегда хотелось покомандовать в таких условиях. А предавать
интересно только богатых победителей. И все же, какую стратегию я смогу применить, не
имея даже скелета армии?
Ививис нахмурилась.
- Гваэй часто говорил, что так же, как война мечей - это всего лишь средство
продолжения дипломатии, так и волшебство - это всего лишь средство продолжения
войны мечей. Война заклинаний. Так что ты можешь еще раз попробовать свое Великое
Заклинание, - заключила она без особого убеждения.
- Только не я! - отказался Мышелов. - Оно даже не коснулось двадцати четырех
волшебников Хасьярла, иначе болезнетворные заклинания против Гваэя прекратились бы.
Либо они - волшебники Первого Ранга, либо я читаю это заклинание задом наперед - и в
этом случае, если я попробую прочитать его снова, то, может быть, на меня обвалится
потолок тоннеля.
- Тогда используй другое заклинание, - предложила сообразительная Ививис. -
Выпусти против Хасьярла армию из настоящих скелетов. Сведи его с ума или наложи на
него заклятие, чтобы он спотыкался на каждом шагу и ушибал пальцы. Или преврати мечи
его солдат в сыр. Или заставь их кости исчезнуть. Или преврати всех его девушек в кошек
и подожги им хвосты. Или...
- Прости, Ививис, - торопливо перебил Мышелов, видя, как нарастает ее энтузиазм. - Я
не сознался бы в этом никому другому, но... это было мое единственное заклинание. Мы
должны полагаться только на нашу смекалку и оружие. И я снова спрашиваю тебя,
Ививис, какую стратегию применяет генерал, когда его левый фланг разбит наголову,
правый обращен в бегство, а в центре десять раз истреблен каждый десятый?
Мышелова прервал тихий нежный звук, словно где-то звякнул серебряный
колокольчик, или кто-то задел высокую серебряную струну арфы. Несмотря на то, что
звук был очень слабым, он, казалось, на мгновение заполнил всю комнату
воспринимаемым на слух светом. Мышелов и. Ививис изумленно огляделись вокруг, а
потом в один и тот же момент посмотрели на серебряную маску Гваэя в нише над
арочным проемом, перед которым разлагались прикрытые шелком бренные останки
Гваэя.
Сверкающие металлические губы статуи улыбнулись и раздвинулись - насколько
можно было разглядеть в полумраке - и раздался тихий голос Гваэя, говорящий самым
оживленным тоном:
- Ответ на твой вопрос: он нападает! Мышелов моргнул. Ививис уронила иголку.
Статуя - ее глаза, казалось, поблескивали - продолжала:
- Приветствую тебя, мой капитан без войска! Приветствую тебя, дорогая девочка.
Прости, что исходящая от меня вонь оскорбляет тебя - да-да, Ививис, я заметил, как весь
последний час ты зажимала нос, поворачиваясь к моим бедным останкам - но ведь весь
мир кишит отвратительными вещами. Это, случайно, не смертоносная черная гадюка
скользит сейчас сквозь черную мантию, которую ты шьешь?
Ививис, у которой от ужаса перехватило дыхание, быстро, как кошка, вскочила на
ноги и отшатнулась от материала, лихорадочным движением стряхивая что-то со своих
ног.
Статуя засмеялась естественным серебристым смехом, а потом быстро сказала:
- Я прошу у тебя прощения, моя нежная девочка, это была всего лишь шутка. У меня
слишком хорошее, слишком хорошее настроение - возможно, потому, что моему телу так
плохо. Нам нужно начать составлять планы - тогда я смогу обуздать это странное
возбуждение. А теперь тихо! Тихо!
В Хасьярловом Зале Волшебства двадцать четыре чародея отчаянно - неподвижным