 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
препятствия... И если...
Его голос умолк. Мышелову только что пришло в голову спросить себя, почему он сам
не был испепелен собственным заклинанием. До сих пор он и не подозревал, что может
быть волшебником Первого Ранга - поскольку несмотря на то, что в юности он обучался
деревенскому колдовству, а потом только баловался магией. Возможно, дело было в
каком-то метафизическом фокусе или логической ошибке. Если волшебник читает
заклинание, которое во время его произнесения уничтожает _в_с_е_х_ волшебников
_п_р_и _у_с_л_о_в_и_и_, ч_т_о_ п_р_о_и_з_н_е_с_е_н_и_е _з_а_в_е_р_ш_е_н_о_, то
этот волшебник испепеляет себя или?.. Или, может быть, действительно, как начал
хвастливо думать Мышелов, он неведомо для себя был магом Первого Ранга, или даже
выше, или...
В тишине, сопутствовавшей его мыслям, он и Ививис услышали приближающиеся
шаги, которые сначала были топотом множества ног, но потом быстро стали
беспорядочным шумом. Мужчина в сером и девушка-рабыня едва успели обменяться
опасливыми вопрошающими взглядами, когда сквозь занавеси, сдирая их по дороге,
пронеслись восемь или девять Гваэевых оруженосцев самого высокого ранга; их лица
были мертвенно-бледными, а глаза - вытаращены, как у помешанных. Они промчались
через комнату и выбежали в противоположную сводчатую дверь прежде, чем Мышелов
смог сделать хоть шаг с того места, куда он отступил, чтобы не оказаться у них на пути.
Но шаги еще были слышны. Последняя пара ног приближалась по черному коридору
странным неровным галопом, словно калека бежал дистанцию; и при каждом шаге
слышался хлюпающий шлепок. Мышелов быстро шагнул к Ививис и обнял ее одной
рукой. Ему тоже не хотелось стоять в такой момент в одиночестве.
Ививис сказала: - Если твое Великое Заклинание не попало в Хасьярловых
волшебников, и их болезнетворные чары пробились к Гваэю, который теперь
беззащитен...
Ее шепот боязливо умолк, когда чудовищная фигура, облаченная в темно-алые одежды,
шатаясь и то и дело останавливаясь, быстрыми конвульсивными движениями
приблизилась к ним из коридора. Сначала Мышелов подумал, что это может быть
Хасьярл Неравнорукий, судя по тому, что слышал об этом принце. Но потом он увидел
воротник из серых грибов на шее чудовища; багровую правую щеку и черную левую;
глаза, источающие зеленый гной и чистые, прозрачные капли, падающие из носа. В тот
момент, когда это омерзительное существо сделало последний широкий шаг в комнату,
его левая нога внезапно стала бескостной, как желеобразвый столб, а правая, которая
жестко ударялась о землю, - хоть и с хлюпающим звуком, исходящим от пятки, -
сломалась в середине голени, и кости с расщепленными концами высунулись сквозь мясо.
Шелушащиеся руки, покрытые желтой коркой и красными трещинами, напрасно
хватались за воздух, пытаясь найти в нем опору, а правая рука, коснувшись головы, смела
с нее половину волос.
Ививис начала слабо хныкать и скулить от ужаса и прижалась к Мышелову, который
сам чувствовал, будто кошмар поднимает свои копыта, готовый растоптать его.
Таким вот образом принц Гваэй, властитель Нижних Уровней Квармалла, вернулся
домой с похорон своего отца, свалившись смердящей, непристойной, гнойной кучей на
сорванные, богато вышитые занавеси прямо под своим собственным, сверкающим чистой
красотой серебряным бюстом в нише над аркой.
Погребальный костер дымился еще долго, но единственным в этом огромном и
разветвленном замке-королевстве, кто наблюдал за тем, как он догорает, был начальник
евнухов Брилла. Потом он собрал несколько символических щепоток пепла на память: он
взял их, руководствуясь некой смутной идеей о том, что они, возможно, смогут послужить
ему чем-то вроде защиты теперь, когда его живой защитник ушел навсегда.