 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
жемчужин, украденное им у Гваэя, и в бледном холодном свете висящего сверху
единственного факела примерил его на грудь Ививис. Как и предполагалось, жемчужины
выглядели прекрасно. Он начал застегивать ожерелье на шее у девушки.
- Нет, Мышелов, - лениво запротестовала она. - Это пробуждает неприятные
воспоминания.
Он не стал настаивать, откинулся назад на шкуру и беспечно сказал: - Ах, какой же я
счастливый человек, Ививис. У меня есть ты, и у меня есть хозяин, который хоть и
утомляет меня слегка своим колдовством и своими бесконечными тихими разговорами,
однако кажется достаточно безвредным типом, и его, уж конечно, гораздо легче вынести,
чем его братца Хасьярла, если хоть половина того, что я слышал об этом последнем, -
правда.
Голос Ививис оживился. - Ты считаешь Гваэя безвредным? И более добрым, чем
Хасьярл? О-ля-ля, какие странные представления. Да ведь всего неделю назад он призвал
к себе мою дорогую, ныне покойную, подругу, Дивис, которая была тогда его любимой
наложницей, и, сказав ей, что это ожерелье из соответствующих камней, повесил ей на
шею изумрудную гадюку, укус которой неизбежно приносит смерть.
Мышелов повернул голову и уставился на Ививис. - А почему Гваэй сделал это? -
спросил он.
В ответ она безучастно посмотрела на него и недоуменно сказала: - Ну как же, да
просто так, конечно. Все знают, что у него такая привычка.
Мышелов сказал: - Ты имеешь в виду, что вместо того, чтобы объявить ей: "Ты мне
надоела", он предпочел убить ее?
Ививис кивнула.
- Мне кажется, Гваэй так же не может оскорбить чувства человека, отвергнув его, как
не может кричать.
- А что, лучше быть убитым, чем отвергнутым? - простодушно спросил Мышелов.
- Нет, но чувства Гваэя будут меньше оскорблены, если он убьет, чем если он
отвергнет. Тут, в Квармалле, смерть повсюду.
Перед глазами Мышелова промелькнул образ Клевиса, коченеющего за ковром.
Ививис продолжала: - Здесь, в Нижних Уровнях, нас хоронят еще до того, как мы
рождаемся. Мы живем, любим и умираем погребенными. Даже когда мы раздеваемся, на
нас остается невидимый покров из земли.
Мышелов сказал:
- Я начинаю понимать, почему в Квармалле необходимо воспитать в себе некоторую
черствость, чтобы вообще быть в состоянии наслаждаться любым мгновением
удовольствия, выхваченным из жизни, или, может быть, из смерти. - Это как нельзя
более верно. Серый Мышелов, - очень спокойно сказала Ививис, прижимаясь к нему.
Фафхрд начал было срывать паутину, соединяющую две покрытые слоем пыли
половинки приоткрытой высокой двери, усаженной гвоздями, но потом остановился и
очень низко пригнулся, чтобы пройти, оставив паутину нетронутой.
- Ты тоже нагнись, - сказал он Фриске. - Лучше не оставлять никаких следов. Позже,
если это понадобится, я позабочусь об отпечатках наших ног в пыли.
Они прошли вперед на несколько шагов и остановились, держась за руки, ожидая,
пока глаза привыкнут к темноте. Фафхрд все еще сжимал в руке платье и туфли Фриски.
- Это и есть Зал Призраков? - спросил Фафхрд. - Да, - прошептала Фриска испуганным
голосом. - Кое-кто говорит, что Гваэй и Хасьярл посылают своих покойников сражаться
здесь. Некоторые говорят, что демоны, не подчиняющиеся ни тому, ни другому...
- Хватит, девочка, - мрачно приказал Фафхрд. - Если мне придется сражаться с
демонами или с покойниками, то оставь мне мой слух и мое мужество.
После этого они немного помолчали, пока пламя последнего факела, висевшего в