 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
странно было видеть между грубо отесанными каменными столбами сужающиеся,
сходящиеся в бесконечность и исчезающие в пахнущей аммиаком темноте ряды белых
шампиньонов.
К этому моменту Мышелов и Ививис начали поддразнивать друг друга; он обвинял ее
в том, что у нее было чересчур много любовников, привлеченных ее вызывающей
красотой, она же стойко отрицала это, но в конце концов призналась, что из-за некого
Клевиса, пажа Гваэя, ее сердце пару раз начинало биться быстрее.
- И тебе. Серый Гость, лучше его остерегаться, - предупредила она, погрозив тонким
пальчиком, - потому что он, без сомнения, самый свирепый и самый умелый из всех
воинов Гваэя.
Затем, чтобы сменить тему разговора и вознаградить Мышелова за терпение, с
которым тот осматривал грибное поле, она увлекла его - теперь они шли, держась за руки
- в винный погреб. Там она очень мило выпросила у немолодого раздражительного
дворецкого большую кружку янтарной жидкости для своего спутника. К восхищению
Мышелова, это оказалось чистейшее и очень крепкое виноградное вино без всяких
горьких примесей.
После того как Мышелов удовлетворил два своих желания, третье вернулось к нему с
еще большим пылом. Соприкосновение рук стало внезапно просто мучительным, а
бледно-зеленая туника Ививис перестала быть объектом восхищения и предлогом для
комплиментов и превратилась в препятствие, от которого следовало избавиться как можно
быстрее, с соблюдением лишь минимально необходимых приличий.
Мышелов перехватил инициативу и повел Ививис самой прямой дорогой, какую мог
вспомнить, почти без разговоров, к тому чулану, который он предназначил для своей
добычи, на два Уровня ниже Гваэева Зала Волшебства. Наконец он нашел тот коридор,
который искал - увешанный по обеим сторонам толстыми пурпурными коврами и
освещенный немногочисленными медными канделябрами, каждый из которых свисал с
каменного потолка на трех цепях и поддерживал три толстые черные свечки.
До сих пор Ививис следовала за Мышеловом, лишь слегка игриво упираясь и задавая -
с невинным взглядом - минимум недоуменных вопросов по поводу того, что Серый
собирается делать и почему нужна такая спешка. Но теперь ее колебания стали
убедительными, в глазах появилось непритворное беспокойство или даже страх, а когда
Мышелов остановился перед прорезью в ковре, за которой была дверь в его чулан, и с
самой вежливой из похотливых ухмылок, на которую только был способен, дал ей понять,
что они достигли цели, она резко отшатнулась и зажала рукой рот, подавляя готовое
вырваться восклицание.
- Серый Мышелов, - торопливо прошептала она со страхом и в то же время с мольбой в
глазах, - мне следовало признаться тебе раньше, а теперь я должна это сделать
немедленно. По одному из тех зловещих и издевательских совпадений, которыми полон
весь Квармалл, ты выбрал для своего тайного убежища ту самую комнату, где...
Хорошо, что Мышелов серьезно воспринял взгляд и тон Ививис, ибо он был по своей
природе недоверчив, его чувства были постоянно настороже и, самое главное, его
щиколотки теперь отметили легкий, однако непривычный сквозняк, идущий из-под ковра.
Безо всякого предупреждения кулак, заканчивающийся темным стилетом, метнулся
сквозь прорезь в ковре к горлу Мышелова.
Ребром левой руки, поднятой, чтобы указать Ививис место, где будет их ложе.
Мышелов отбил в сторону руку в черном рукаве.
Девушка воскликнула, не очень громко:
- Клевис!
Правой рукой Мышелов поймал пролетающую мимо конечность врага и вывернул ее,
ударив одновременно растопыренной левой рукой нападавшего в подмышку.
Однако Мышелов слишком торопливо схватил руку противника, и поэтому захват
вышел не очень надежным. Более того, Клевис не собирался сопротивляться, позволив