 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
зашнуровывать вокруг себя плащи на ночь. Солнце все еще сияло сквозь снегопад, но его
просачивающийся свет был белесым и не давал ни капли тепла.
Обелиск Поларис не был шумной горой - в отличие от многих, где с ледников
постоянно капает вода, где грохочут каменные осыпи или потрескивают сами пласты
камня от неравномерного остывания или нагрева. Тишина была абсолютной.
Мышелова так и подмывало рассказать Фафхрду о живой девичьей маске или иллюзии,
которую он видел ночью, а в это время Фафхрд обдумывал, рассказать ли Мышелову
свой собственный эротический сон.
И в этот миг вновь, без всякого предупреждения, в безмолвном воздухе послышался
шелестящий звук, и друзья увидели четко очерченный падающим снегом огромный,
плоский, волнообразно колышущийся силуэт.
Опускаясь, он медленно проплыл мимо приятелей, примерно в удвоенной длине копья
от края уступа.
Мышелов и Фафхрд не видели ничего, кроме плоского, бесснежного пространства,
занимаемого странной фигурой посреди висящего в воздухе снега, и завихрений,
вызванных ее полетом; она ни в коей мере не заслоняла снега позади себя. Однако друзья
почувствовали, как им в лицо ударил порыв ветра.
По форме это невидимое существо было больше всего похоже на манту или
электрического ската ярдов четырех в длину и трех в ширину; у него даже было что-то
вроде вертикального плавника и длинного хлыстообразного хвоста.
- Огромная невидимая рыба! - прошипел Мышелов, просунув руку под свой
наполовину зашнурованный плащ и умудрившись вытащить одним рывком Скальпель. -
Твоя башка была как нельзя более права, Фафхрд, когда ты думал, что она ошибается!
Обрисованное снегом видение, скользя, скрылось из вида за утесом, который
заканчивался уступом с южной стороны, и оттуда донесся насмешливый журчащий смех.
Смеялись два голоса - альт и сопрано.
- Незримая рыба, которая смеется девичьим смехом - просто чудовищно! - потрясенно
заметил Фафхрд, засовывая в чехол свой топор, который он тоже быстро выхватил, не
успев, правда, отвязать длинный ремень, крепивший топор к поясу.
После этого Фафхрд и Мышелов выбрались из своих плащей и некоторое время
просидели, скорчившись, с оружием в руках, ожидая возвращения невидимого чудища.
Хрисса, ощетинившись, стояла между ними. Но через некоторое время оба друга начали
трястись от холода, поэтому им пришлось снова залезть в плащи и зашнуровать их;
однако они все еще сжимали в руках оружие и были готовы в мгновение ока сбросить
ремни, стягивающие крючки плащей. Приятели кратко обсудили только что увиденное
сверхъестественное явление, насколько им это было доступно, и каждый из них признался
теперь в своих прежних не то видениях, не то снах о девушках.
Наконец Мышелов сказал:
- Девушки могли ехать на этом невидимом существе, прижавшись к его спине - и тоже
быть невидимыми! Да, но что это было за существо?
Этот вопрос затронул нечто в памяти Фафхрда. Довольно неохотно Северянин сказал:
- Помню, в детстве я однажды проснулся ночью и услышал, как отец говорит матери:
"... похожи на большие толстые дрожащие паруса, но те, которых нельзя увидеть... "
Потом они перестали разговаривать, наверно потому, что услышали, как я шевелюсь.
Мышелов спросил:
- А твой отец когда-нибудь говорил о том, что высоко в горах он видел девушек - во
плоти, или призрачных, или ведьм, которые являются смесью двух первых, видимых или
невидимых?
- Он не сказал бы об этом, даже если бы и видел, - ответил Фафхрд. - Моя мать была
ужасно ревнивой женщиной и с колуном обращалась, как сам дьявол.
Белизна, за которой приятели внимательно следили, быстро приняла темно-серый цвет.
Солнце зашло. Фафхрд и Мышелов больше не различали падающий снег. Они натянули