 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
- Гнарфи и Кранарх, если это они, выбрали для своего восхождения скалистую
северную стену, - заметил Мышелов.
- И она станет их погибелью, - предсказал Фафхрд, ткнув поднятым большим пальцем
в сторону Вымпела.
Мышелов кивнул, но явно с меньшей уверенностью, а затем спросил: - Фафхрд, что
это все-таки был за звук? Ты ведь жил здесь.
Фафхрд нахмурился и прикрыл глаза.
- Какие-то легенды об огромных птицах... - вопросительно пробормотал он, -... или о
больших рыбах - нет, это не может быть правдой.
- Котелок памяти все еще кипит, только вот закоптился? - спросил Мышелов. Фафхрд
кивнул.
Прежде чем оставить пирамиду. Северянин положил рядом с ней кусок соли.
- Это, - сказал он, - вместе с затянутым льдом озером и травой, которую мы только что
прошли, должно удержать здесь пони на неделю. Если мы не вернемся, ну что ж, по
крайней мере мы показали им путь отсюда до Иллик-Виста.
Хрисса подняла свою довольную морду от окровавленного лакомства, словно хотела
сказать:
- Обо мне и моем пропитании можно не беспокоиться.
И снова Мышелов проснулся, едва только сон попытался крепко схватить его в
объятия, проснулся на этот раз радостно, как человек, который припомнил, что у него
назначено свидание. И снова, хотя теперь Серому не пришлось предварительно созерцать
звезды или смотреть на огонь, живая маска встретила его взгляд сквозь угасающее пламя:
все та же самая игра мимики, те же черты - маленький рот; нос и лоб, составляющие одну
прямую линию - если не считать того, что этой ночью лицо было бледным, как слоновая
кость, с зеленоватыми губами, веками и ресницами.
Мышелов был в немалой степени потрясен, потому что прошлую ночь он не смыкал
глаз, ожидая появления призрачного девичьего лица - и даже пытаясь вызвать его - пока
растущий месяц не поднялся на три ладони над Звездной Пристанью... без какого бы то ни
было успеха. Разумом Мышелов с самого начала понимал, что это лицо было
галлюцинацией, однако чувства настаивали на обратном - что вызвало смятение души и
бессонницу на целую четверть ночи.
А днем Серый тайно сверился с последним из четырех коротких четверостиший на
клочке пергамента, лежащем в самом глубоком кармане дорожного мешка:
Ведь тому, кто пробьется в обитель Владыки Снегов, Сыновьям двух его дочерей
стать отцом суждено.
Хоть придется ему встретить страшных и лютых врагов, Но зато до скончанья
веков род продлить свой дано.
Вчера это звучало довольно многообещающе - по крайней мере та часть, насчет
дочерей и отцовства - однако сегодня, не выспавшись, Серый посчитал все явным
издевательством.
Но теперь живая маска снова была здесь и снова проделывала все те же дразнящие
штучки, в том числе и вызывающий дрожь, однако странным образом волнующий фокус -
веки широко раскрывались и показывали не глаза, а этакую изнанку их, темную, как ночь
вокруг. Мышелов был очарован, хотя и не без трепета. Однако не в пример прошлому
разу, голова его была вполне ясной, и он пытался определить иллюзорность или
реальность маски, моргая, щурясь и бесшумно ворочая головой внутри капюшона - что
никак не влияло на живую маску. Затем он тихо развязал ремень, стягивающий верхние
крючки плаща, - Хрисса сегодня спала рядом с Фафхрдом - медленно протянул руку,
поднял камушек и щелчком запустил его через бледные языки пламени в точку чуть