 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Когда до крыши храма оставалось несколько футов, Фафхрд спрыгнул и осмотрелся.
Ситуация внизу кардинально изменилась.
Все люди куда-то исчезли, не считая, разумеется, покойников. Скелеты уже все
вышли из храма и теперь двигались на запад по улице Богов - процессия уродливых
привидений, которые, правда, не были прозрачны и громко стучали костями ступней по
мостовой. Освещаемые луной паперть, ступени и булыжники позади них были усеяны
трупами черных крыс.
Однако теперь коричневые шеренги двигались медленнее и были окружены мраком,
который затмевал даже их собственные тени, - они шли через настоящее море
бросавшихся на них крыс и уже не успевали справиться с ними с помощью своих
смертоносных жезлов.
С обоих концов улицы Богов в них летели горящие стрелы. В отличие от арбалетных,
эти стрелы производили должный эффект. В местах, куда они попадали, сразу же
загоралось старое полотно и пропитанная смолой кожа. В конце концов коричневым
мумиям пришлось и вовсе остановиться и, не обращая внимания на крыс, начать
вытаскивать засевшие в них горящие стрелы и сбивать пламя с горящих тел.
Внезапно со стороны Болотной заставы на улицу Богов хлынула новая волна крыс, за
которыми скакали на огромных конях три всадника и, низко свешиваясь с седел, рубили
грызунов в капусту. Лошади, плащи и капюшоны всадников были черны как смоль.
Фафхрд, которому казалось, что уже ничто не может заставить его вздрогнуть, затрепетал.
У него было впечатление, что на сцену выступила сама Смерть в трех лицах.
Крысы-огнеметчики развернулись и дали по всадникам залп горящими стрелами, но
промахнулись.
В ответ черные всадники принялись давить копытами и крошить огнеметчиков. Затем
они развернулись в сторону коричневых скелетов и сбросили свои черные капюшоны и
накидки.
Фафхрд осклабился: это могло бы показаться крайне неуместным кому-то, кто знал,
что Северянин только что ужаснулся явлению Смерти, но был не в курсе его похождений
в течение последних нескольких дней.
На трех черных конях сидели три высоких скелета, казавшиеся в сиянии луны
совершенно белыми, и чутье влюбленного тут же подсказало Фафхрду, что первый из них
- это Крешкра.
Конечно, она могла разыскивать его, чтобы убить за вероломство. И тем не менее, как
практически любой влюбленный при подобных обстоятельствах - впрочем, в разгар
сверхъестественной баталии такое происходит нечасто, - Фафхрд ухмыльнулся крайне
самодовольно.
И тут же, не теряя времени, принялся спускаться с крыши храма. Между тем Крешкра
- а это была она - думала, глядя на истинных богов Ланкмара: "Что ж, по-моему, лучше уж
коричневые кости, чем никаких. Но очень уж они пожароопасны. О, снова крысы! Что за
гнусный город! Но где же, о, где мой отвратительный Нечистый? "
У подножия храма черный котенок беспокойно мяукал, ожидая, пока спустится
Фафхрд.
Глипкерио, невозмутимый, как скала, и совершенно успокоенный массажем Фрикс и
флейтой Хисвет, уже дописал свое имя до половины, украшая каждую букву
невиданными громадными завитушками когда голубые занавеси, заслонявшие самый
широкий проход, упали, сорванные чьей-то сильной рукой, и в залу, неслышно ступая
босыми ногами, влетела обнаженная армия Риты и Мышелова.
Глипкерио дернулся так, что чернильница пролилась прямо на пергамент с условиями
капитуляции, а перо стрелой взмыло в воздух.
Хисвин, Хисвет и даже Саманда начали пятиться в сторону балкона, испуганные