 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
поэтому Мышелов протянул руку и позвонил в него. Сразу идти туда, куда тебя влечет
любопытство, чтобы ум не успел взбунтоваться, было одним из девизов Мышелова.
Не успел замереть нежный звон, как тяжелые шторы на одной из боковых дверей
раздвинулись и появилась стройная крыса - нет, пожалуй, крысиха - в платье, капюшоне,
маске, туфельках и перчатках из тонкого желто-лимонного шелка.
Первой реакцией Мышелова было удовлетворение. Выходит, у Грига все же была
любовница, и его, Мышелова, мгновенный ответ на недоуменный вопрос Скви
относительно жены был блестящим проблеском интуиции. Какого бы роста он ни был, все
равно он может перехитрить кого угодно. У него ум Мышелова, равного которому нет во
всей вселенной.
Мышелов встал и подошел к изящной фигурке в желтом. Во всем ее облике было нечто
ужасно знакомое. Быть может, это она и была той крысихой в зеленом, что вела на сворке
землероек? Судя по гордой стати, очень похоже. Используя уловку, уже опробованную
им на поваре, он молча показал служанке на дверь, пропуская ее вперед. Она возражать не
стала, и Мышелов двинулся вслед за ней по мрачному петляющему коридору.
К тому же она ужасно миловидна, решил он, разглядывая ее стройный силуэт и вдыхая
аромат ее пахнувших мускусом духов. Немного запоздало он напомнил себе, что перед
ним крыса, которая должна внушать ему крайнее отвращение. "Но почему обязательно
крыса? Я же претерпел превращение, так почему такое не могло произойти и с другими?
А если это простая служанка, то какова же ее госпожа? Наверно, какая-нибудь жирная
ведьма", - цинично подумал он. Но его возбуждение, несмотря на это, росло.
Отвлекшись ненадолго от этих мыслей, чтобы сориентироваться, Мышелов понял, что
боковая дверь, через которую они вышли, ведет, скорее всего, в занавешенные черными
шторами покои лорда Незаметного, а не к Сиссу или Скви.
Наконец крысиха в желтом раздвинула тяжелые, расшитые золотом черные шторы,
затем легкие занавеси из фиолетового шелка. Пройдя мимо нее, Мышелов стал сквозь
прорези в маске Грига разглядывать просторную спальню, весьма красивую и изящную,
но при этом самую причудливую и жутковатую из всех, что ему доводилось видеть.
Драпировки, ковры, обивка потолка и мебели были в ней серебряные либо фиолетовые,
причем последний цвет прекрасно сочетался с цветом одежды его сопровождающей.
Комната освещалась рассеянным светом, лившимся из расставленных вдоль стен узких и
глубоких сосудов со склизкими мерцающими червями размером с хорошего угря. Перед
этими сосудами стояло несколько туалетных столиков с большими серебряными
зеркалами, в которых Мышелов увидел свое отражение в белом плаще и отражение его
стройной провожатой, задвигавшей шелковые фиолетовые занавеси. Все столики были
завалены всяческой косметикой и прочими средствами для поддержания красоты,
разными эликсирами и крошечными баночками - все, кроме одного, находившегося подле
другой двери с серебряными шторами и уставленного несколькими десятками черных и
белых флаконов.
Между туалетными столиками, ярко освещенные снизу мерцающими слизняками, с
потолка на цепях свисали большие серебряные клетки, в которых сидели скорпионы,
пауки, богомолы и прочая нечисть, каждый размером со щенка или кенгуренка. В одной
из просторных клеток свернулась клубком громадная, как питон, квармаллийская малая
гадюка. Все они клацали челюстями или шипели, в зависимости от того, к какому
семейству принадлежали, один из скорпионов яростно гремел жалом о блестящие прутья
своей клетки, а гадюка то и дело выпускала изо рта узкий и дрожащий раздвоенный
язычок.
На одной из более коротких стен висели лишь две картины, каждая размером с дверь:
на первой на темном фоне были изображены девушка и крокодил, которые сплелись в
любовном объятии, на второй - мужчина и леопардица, занятые примерно тем же самым.
Почти посреди комнаты стояла большая кровать, накрытая лишь белой простыней, на
вид грубой, как мешковина, но тем не менее соблазнительной; в головах лежала пышная