 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
отчаяния, он иногда мог даже сойти за Храбреца.
Соответственно этому и женился Остап тоже от страха. -- Знаете, вдвоем не так
боязно, -- оправдывался он, - А то сидишь один дома, а ветрище в трубище свищет. У-ух!
Да и ходит трепотня, что к неженатым в Москве придираются. Прописки лишают.
Женился Остап на пожилой вдове, значительно старше его самого, и с тремя детьми от
трех предшествующих мужей.
-- Жениться на вдове -- это самое умное, - объяснял он. -Вдовушка уже кумекает, как
кашу варить. Чтоб и дешево, и сердито. И детки готовые -- хлопот меньше.
Так Остап заварил себе кашу по своему вкусу. Прежде всего готовые детки не
признавали нового папу. Старший сын в знак протеста моментально убежал из дома.
-- Туда ему и дорога, -- сказал Остап. - У него уже судимостей больше, чем у меня.
Средняя дочь, угрюмая и косоглазая школьница с торчащими вперед зубами, считалась
немного ненормальной и поэтому высказывала свои чувства с откровенностью младенца.
-- Что это за балбес? - спрашивала она каждый раз при виде своего нового папы. -- И
что этому охламону здесь нужно?
-- Ничего, -- говорил Остап. -- Все дело в том, что она косоглазая. Потому она видит
меня в перекошенном виде. Это называется параллакс. Нужно будет купить ей такие
специальные очки для параллакса.
Младшую дочь звали Мишкой. Звали-то ее, собственно, Машей. Но Маша была
похожа на медвежонка, вставшего на задние лапы, и в школе она клала на лопатки и била
всех мальчишек, которые пытались померяться с ней силой. Поэтому мальчишки
прозвали ее Мишкой. А потом ее стали звать так и дома. Зато Мишка была единственной,
кто признавал своего нового папу.
-- Единственный нормальный ребенок, -- говорил новый папа. Чтобы каша была
погуще, иногда в доме появлялась еще и теща Варвара Цезаревна Тыркова. С Остапом она
принципиально не разговаривала и делала вид, что для нее он вообще не существует. В
случае крайней необходимости она обращалась к своей дочери:
-- Дина, скажи этому... твоему... Оглоеду... -- Ничего, -- говорил Остап, -- просто у нее
мания величия -- и она никого,. кроме себя, не видит. Она из семьи знаменитых
революционеров-террористов Тырковых. Вот она и дома ведет себя как террористка.
В доме было пять кошек. Но даже и они бойкотировали бедного Остапа. При виде его
кошки шипели и, задрав хвосты, прыгали в окошки. А теща-террористка бурчала:>
-- Дина, скажи этому Оглоеду, что наши кошки нервные. И пусть он не нервирует
наших кошек.
Хотя Остап честно содержал всю эту веселую ораву, но кормили его в последнюю
очередь, даже после кошек. Потом он мыл всю посуду, включая и кошачьи блюдечки.
Как найти его квартиру, Остап рекомендовал так: -- Идите по коридору и нюхайте.
Из-под какой двери кошками воняет, туда и заходите. Свою жену Остап представлял так:
-- Теща-террористка назвала ее Диной -- в честь динамита, из которого делают бомбы.
Так что, имейте в виду...
Дина была художницей с модернистическим уклоном и мазюкала абстрактные картины
для иностранных туристов.
-- Кошка хвостом намалюет лучше, чем эта художница, -говорил Остап.
Когда поэт Серафим Аллилуев выпивал, он утверждал, что поэтическое творчество --
это разбитая душа поэта, отражающаяся в кривом зеркале его фантазии. Иногда он путал
и говорил, что это кривая душа, отражающаяся в разбитом зеркале. Так или иначе, но в
лице своей жены душа Остапа нашла свое зеркало.
Вся жизнь Остапа была ложью. А Дина, наоборот, занималась поисками вселенской
правды и даже листала Библию. Потому, когда Остап что-нибудь фантазировал, Дина
спокойно поясняла:
-- То, что Остап брешет, - это еще полбеды. Вся беда в том, что он своей же брехне и
верит! Это уже шизофрения, расщепление личности. Я-то эту штуку хорошо знаю.