 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
который, будучи редактором газеты и имея сильные связи по линии тайных обществ,
сумел замять это дело. Позже уже сам Сося, работая агентом-двойником в гестапо, спас
Артамона от очередных неприятностей. На этот раз он выручил его из немецкого
концлагеря и даже пристроил его на работу в гестапо. С тех пор и пошла дружба между
Артамоном и Сосей.
Теперь же, будучи управделами дома чудес, Артамон занимался главным образом тем,
что совал свой куцый нос во все дела и даже подслушивал телефонные разговоры по
внутреннему коммутатору.
В трезвом виде Брешко-Брешковский был вполне приличный и обходительный
человек. Но при такой работе, как в доме чудес, люди нередко выпивали и на службе. И с
Артамоном это случалось довольно часто. И тогда он превращался в первобытного зверя.
Его седой чуб поднимался дыбом, как петушиный гребень, глаза подергивались
мутной пленкой, а из углов рта текла пена. В такие моменты в голове управделами
происходило какое-то короткое замыкание, и он вдруг воображал, что он опять находится
среди дефективных детей. Тогда он устраивал аврал, звонил во все звонки и телефоны,
собирал всех своих подчиненных и обращался к ним с такой речью:
-- Ну что, выродки? Знаете, кто я такой? Служащие переминались с ноги на ногу и
молчали.
-- А ну, кретины, скажите, кто я такой? -- рычал Артамон. Зная своего управделами,
служащие спокойно рассаживались по стульям, как на производственном совещании. Кто
закуривал, кто смотрел в окошко. А Артамон продолжал бесноваться:
-- Ну, идиоты! Захочу, так я из вас сапоги всмятку сделаю! Потом, вспомнив свою
работу в отделе пропаганды гестапо, Артамон начинал доказывать окружающим, что он -
- юберменш, а все остальные -унтерменши и что живут они только его милостью.
Унтерменши внимательно слушали и старались не смеяться. Набесновавшись вдоволь,
управделами вдруг оседал, как пустой мешок, в своем кресле и жалобно спрашивал:
-- А скажите, кто. я такой -- и где я нахожусь? -- Вы -- Артамон Артамоныч Брешко-
Брешковский, - хором отвечали унтерменши. - И находитесь вы в доме чудес.
-- А-ах, слава Богу... А я уж думал, что меня опять куда-нибудь засунули, -- с
облегчением вздыхал управделами, падал на свой стол и засыпал.
Унтерменши тоже вздыхали с облегчением, брали юбер-менша за ноги и за руки,
тащили его по лестнице, укладывали в автомашину и отправляли домой.
На следующее утро, проспавшись и придя в себя, неистовый Артамон появлялся в доме
чудес небритый, с красными глазами и растрепанным чубом. Затем следовал спуск на
тормозах. Чтобы опохмелиться, управделами весь день дул пиво и жаловался на свою
желудочную язву. Тогда для всего дома чудес наступал праздник -- пили все, кто хочет и
как хочет. Потому, когда у Артамона начинался такой запой, некоторые этому даже
радовались.
Артамон был женат, но детей у него не было. Он говорил, что, когда он был
директором школы для дефективных детей, эти дефективные ему так надоели, что он
вообще не хочет детей.
Левой рукой комиссара Гильруда являлся Филимон Ти-хонович Сикля, бесцветное
существо лет пятидесяти, боящееся сквозняков и своей жены Фимочки, которая
обращалась с ним, как строгая барыня с прислугой, и следила за каждым его шагом. Жену
эту Филимон выменял у своего приятеля. Обычно приятели ссорятся из-за женщин. А
здесь получилось наоборот: они поменяли жену и остались наилучшими друзьями.
Филимон косил на правый глаз, его приятель точно так же косил на левый глаз, а
переметная жена была немножко раскосая на оба глаза. Филимон объяснял это тем, что у
всех настоящих русских монгольские предки. Так или иначе, из углов своих миндальных
глаз Фимочка зорко поглядывала за тем, чтобы Филимон не пил холодного пива, до
которого он был большой охотник, и приходил домой вовремя.
В послужном списке Филимона самым главным значилось, что во время войны он