 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
божеств -- ничего. Впрочем, если бы имелись четкие доказательства, что Бог существует,
религии тоже не существовало бы... Скажи мне, Дженри, что является абсолютно
достоверным? Что можно счесть постижимым, предсказуемым, неизбежным?.. Назови
хотя бы что-то,
известное тебе, что непременно свершится в твоем будущем и моем?
-- Мы оба непременно умрем.
-- Да. Это верно. Существует один лишь вопрос, на который можно дать твердый ответ,
и этот ответ мы уже знаем сами... А потому единственное, что делает, продолжение жизни
возможным, -- это постоянная, порой непереносимая
неуверенность в ней, незнание того, что произойдет с тобой в следующий миг (
Глава 6. ОДИН ИЗ ПУТЕЙ, ВЕДУЩИХ В ОРГОРЕЙН
Меня разбудил повар, который всегда приходил в дом очень рано. Спал я крепко, и ему
пришлось долго трясти меня, приговаривая мне прямо в ухо:
-- Вставайте, вставайте, лорд Эстравен, из королевского дворца гонец прибыл!
Наконец до меня дошло, и я, борясь со сном, с трудом встал и поспешил в гостиную,
где ожидал королевский гонец. И голенький, точно новорожденный младенец, угодил
прямиком в ссылку.
Читая переданное гонцом послание, я довольно спокойно подумал, что, в общем-то,
ожидал подобных событий, хотя и не так скоро. Однако, когда гонец на моих глазах стал
приколачивать чертов указ к дверям моего дома, мне показалось, что он вбивает гвозди
мне прямо в лоб; я отвернулся, но продолжал стоять рядом, лишившись и дома, и родины,
терзаемый болью, которой я заранее предусмотреть не сумел.
Впрочем, когда боль от первого удара прошла, я начал прикидывать, что можно еще
успеть сделать, и, когда колокол на башне пробил Час Девятый, покинул территорию
дворца. Больше ничто меня здесь не задерживало. Я взял с собой то, что мог унести.
Недвижимую собственность продать я не мог, а банковские вклады не мог получить
наличными, не подвергая кого-то смертельной опасности. Причем наибольшей опасности
подвергались именно те, кто был готов мне помочь. Я написал своему старому другу и
кеммерингу Аше, как ему следует наилучшим образом воспользоваться кое-каким моим
имуществом, чтобы доход от продажи получили наши с ним сыновья, однако
предупредил его, что пытаться переслать деньги мне не стоит, потому что Тайб
непременно будет держать всю границу с Оргорейном под контролем. Даже подписать
письмо своим именем я не мог. Даже просто позвонить кому-то по телефону в моем
положен означало своими руками отправить невинного человека в тюрьму. Так что я
поспешил убраться из дому, пока какой-нибудь беспечный приятель не забрел ко мне в
гости и не потерял не только свои деньги, но и свободу -- в награду за дружбу с изгоем.
Я двинулся по улицам города к западной окраине. Потом на одном из перекрестков
остановился и задумался. Почему бы, собственно, мне не пойти на восток, через горы и
долины, в свой родной Керм? Преодолеть пешком весь этот далекий путь, подобно самым
нищим беднякам, и в таком виде явиться в Очаг Эстре, в тот самый каменный дом на
крутом горном склоне, где я родился ( Почему бы, в самом деле, мне не вернуться домой?
Три или четыре раза я вот так останавливался и смотрел назад, на восток, и каждый раз
среди равнодушных лиц прохожих мне попадалось по крайней мере одно
заинтересованное -- лицо шпиона, подосланного, чтобы проследить, как я уберусь из
Эренранга; и каждый раз я понимал, сколь безумны мои намерения вернуться домой. С
тем же успехом можно было бы сразу совершить самоубийство. Я от рождения был
обречен жить в ссылке -- так во всяком случае, мне казалось, -- и путь в родной дом был
для меня равносилен пути к смерти. Т <я продолжал шагать на запад и больше уже назад
не оглядывался.
Через три обещанных мне дня отсрочки я, если очень повезет, должен оказаться самое
дальнее в Кусебене на берегу залива, километрах в ста пятидесяти отсюда. Изгнанников