 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Остаток дня мы с лордом Горчерном и еще одним придворным провели в подготовке к
приему и размещению команды корабля. В Часу Втором мы выехали на автосанях в Атен
Фен -- это примерно в сорока километрах от Эренранга. Сажать корабль решили здесь, в
пустынном краю, на торфяных болотах. Для земледелия и нормальной жизни здесь было
слишком влажно, зато посредине месяца Иррем, первого месяца весны, болота
представляли собой ровную твердую площадь, покрытую толстенным слоем снега.
Радиомаяк работал весь день без перерыва, и были получены подтверждающие сигналы с
корабля.
Снижаясь, мои друзья на своих экранах могли видеть терминатор, границу между
освещенной и неосвещенной частями планеты, проходящую как раз посредине Великого
Континента -- вдоль границы от залива Гутен к заливу Чарисун; и вершины массива
Каргав, все еще залитые солнцем, и цепочку звезд, потому что уже сгустились сумерки,
когда мы, глядя вверх, увидели, что одна из звезд плавно снижается.
Ракета приземлилась с торжествующим шумом, пар с ревом вырвался из-под ее
стабилизатора, когда она села, создав огромное озеро из замерзшей воды и грязи; под
болотами пролегал слой вечной мерзлоты, так что основа была прочной, как гранит, и
ракета в конце концов обрела равновесие и затихла, остывая посреди вновь замерзающего
болота, словно огромная изящная рыба, стоящая на собственном хвосте и отливающая
темным серебром в сумерках планеты Зима.
Рядом со мной Фейкс из Отерхорда произнес первые слова с тех пор, как корабль в
шуме и великолепии своем начал посадку.
-- Я рад, что дожил -- и увидел это, -- сказал он. Так сказал тогда и Эстравен, глядя на
Ледник, на Смерть; так сказал бы он и сейчас, в этот вечер. Чтобы отвлечься от горестных
мыслей, приводящих меня в отчаяние, я пошел по снегу прямо к кораблю. Он уже
покрылся морозным инеем, так как внутри заработали кондиционеры. Я не успел дойти:
высоко над землей распахнулась дверца, выдвинулась лестница, изящной дугой
опустившись на лед. Первой из корабля вышла Ланг Гео Гью, разумеется, совсем не
изменившаяся, точно такая же, какой я видел ее в последний раз -- три года этой моей
жизни назад и всего-то пару недель ее собственной жизни. Она посмотрела
на меня, на Фейкса, на остальных сопровождавших меня людей и остановилась на нижней
ступеньке лестницы.
Потом торжественно сказала по-кархайдски: -- Я пришла как друг.
Для нее поначалу все мы казались одинаково чужими. Я позволил Фейксу первым
поздороваться с ней.
Он указал на меня, и она подошла, пожала мою правую руку, как это принято у моих
соотечественников, и заглянула мне в лицо.
-- Ох, Дженли, -- сказала она. -- Я тебя и не узнала! Странно было после столь долгого
перерыва слышать женский голос. Все остальные члены экипажа тоже вышли из корабля -
- согласно моему совету: любое, даже малейшее недоверие унизило бы кархайдцев,
ущемило бы их шифгретор. Так что все вышли наружу и весьма мило приветствовали
сопровождавших меня людей. Но почему-то все они казались мне странными -все эти
мужчины и женщины, -- несмотря на то что я хорошо их знал. И
голоса их звучали странно: одни слишком низкие, другие слишком высокие... Они
казались похожими на стадо крупных загадочных животных двух различных типов;
на больших обезьян с умными глазами; и все они одновременно были в кеммере ( Они
пожимали мне руку, касались меня, обнимали (
Мне наконец удалось совладать с собой и быстро сообщить Гео Гью и Тульеру то, что
им было абсолютно необходимо узнать немедленно относительно сложившейся ситуации.
На это хватило нашего обратного пути в Эренранг. Однако, когда мы добрались до
Дворца, мне пришлось оставить их и немедленно отправиться к себе.
Вошел врач из Сассинотха. Его спокойный голос, его лицо -- молодое, серьезное лицо
не мужчины и не женщины, а просто человека! -- принесли