 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
приблизили нас к намеченной цели. Кархайд от нас сейчас почти так же далек, как и в
самом начале пути. Зато теперь, как мне кажется, у нас появилось значительно больше
шансов туда все-таки добраться.
С тех пор как мы вышли из загаженного извержением вулкана ущелья, после всех тягот
трудного дневного перехода и бесконечных волнений у нас все-таки остаются еще
душевные силы, так что мы снова стали подолгу беседовать, устроившись после ужина в
палатке. Поскольку сейчас у меня кеммер, я предпочел бы вообще не видеть Аи, что
весьма затруднительно, поскольку палатка у нас двухместная. Разумеется, основная
трудность в том, что у него, благодаря любопытным особенностям земного организма,
тоже как бы кеммер, причем постоянный Должно быть, это весьма странное, необычное
для гетенианцев и не слишком активное половое влечение, раз оно растянуто на целый
год и всегда точно известно, к мужскому или женскому типу оно относится. Вот с чем я
столкнулся, да еще в таком состоянии! Сегодня вечером мое возбуждение было довольно
трудно не заметить, а я слишком устал, чтобы произвольно впасть в антитранс или как-то
иначе подавить свои чувства в соответствии с учением Ханддары В конце концов он
спросил, не обидел ли он меня Я с некоторым смущением объяснил собственное
молчание. Боялся, что он станет надо мной смеяться. Он уже давно перестал быть для
меня диковинкой или сексуальным извращением. Я сам таков. Здесь, на Леднике, каждый
из нас уникален, каждый воспринимается как данность, по отдельности; я отрезан от мне
подобных, от своего общества и его законов точно так же, как и он от своего. В этом
ледяном мире не существует других гетенианцев, способных подтвердить и объяснить
мою нормальность Наконец-то мы оба равны. Равны и чужды друг другу. И оба одиноки.
Он, конечно же, смеяться не стал. Но в его обращении со мной вдруг проявилась такая
нежность, о которой я и не подозревал: никогда не думал, что он может быть так мягок.
Потом он заговорил об одиночестве, об изолированности от своего мира:
-- Ваша раса удивительно одинока даже в своем собственном мире. Здесь нет больше
никого из млекопитающих. Никого из двуполых. Нет даже достаточно разумных
животных, которых можно было бы приручить. Это, безусловно, повлияло на образ
вашего мышления -- я имею в виду не только научное мышление, хотя вы обладаете
просто поразительной способностью строить гипотезы Не менее поразительно и то, что
вы сумели выработать определенную концепцию эволюции, несмотря на непреодолимую
пропасть между вами самими и находящимися на крайне низком уровне развития
прочими живыми существами. Но я прежде всего имел в виду вашу философию и
чувственное восприятие: быть единственным исключением в столь враждебной среде
немыслимо трудно; это неизбежно должно было сказаться на вашем мировоззрении.
-- Последователи Йомеш сказали бы, что божественность человека и проявляется в его
уникальности.
-- Да, пожалуй. Человек -- царь природы Другие религии в других мирах сделали тот
же вывод. Это чаще всего религии обществ динамичных, агрессивных, разрушительно
воздействующих на экологию. Оргорейн тоже пошел по этому пути -- со своими
особенностями, конечно. Они, похоже, склоняются к тому, чтобы в итоге подчинить себе
весь окружающий мир А что по этому поводу говорят ханддараты?
-- Что ж, в Ханддаре... понимаете, там не существует никакой теории, никаких догм...
Возможно, ханддараты меньше обращают внимание на пропасти, что разделяют человека
и животных, значительно больше интересуясь их сходством,
их связями друг с другом, тем единством, тем целым, которое включает в себя все живые
существа. -- В тот день у меня все время в голове вертелись стихи Тормера Лая, и я
произнес их вслух:
Свет -- рука левая тьмы,
Тьма -- рука правая света. Двое -- в одном, жизнь и смерть, И лежат они вместе.
Сплелись нераздельно, Как руки любимых,
Как путь и конец. Голос мой дрожал, когда я произносил эти строки: я вспомнил, как