 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
вынужден буду вести себя в соответствии с тем, как вы выглядите. Вы еще явно не
восстановили свои силы, а подъем был тяжелым. Мне неизвестны пределы вашей
выносливости.
-- Я вам скажу, когда достигну этих пределов. Меня раздражала его опека. Он был на
голову ниже меня, да и фигура у него была скорее женской, а не мужской: больше жира,
чем мускулов. Когда мы вместе впрягались в сани, я вынужден был шагать не так широко,
чтобы приспособиться к нему, и сдерживать свою силу, чтобы он не выдохся
окончательно: жеребец в одной упряжке с мулом (
-- Значит, вы больше не больны? -- Нет. Хотя, конечно же, я устал. Как и вы, впрочем.
-- Да, я тоже устал, -- сказал он. -- Я очень беспокоился из-за вас. Впереди еще долгий
путь.
Он и не думал меня опекать. Он просто с самого начала считал, что я болен, а больные
обязаны подчиняться. Он был совершенно искренен и ожидал ответной искренности, а я,
возможно, и не смог бы быть искренним по отношению к нему. Он, в конце концов,
вообще понятия не имел, что такое мужская гордость: у него была только его собственная,
гетенианская гордость. С другой стороны, если бы он мог несколько уступить
требованиям своего шифгретора -- что, по моему теперешнему разумению, он и проделал
в отношении со мной, -- то и я, возможно, мог бы поступиться некоторыми понятиями
"мужской чести", о которых он знал столь же мало, как и я о его шифгреторе (
-- Сколько мы сегодня прошли? Он посмотрел и чуть-чуть, но вполне добродушно,
усмехнулся.
-- Девять километров, -- сказал он. На следующий день мы прошли одиннадцать,
потом -- четырнадцать, а еще через день вышли из-под нависших дождевых туч, а также
из обитаемых земель.
Это случилось на девятый день нашего путешествия. Теперь мы находились на
высокогорном плато, на высоте около двух километров, и везде были следы недавних
геологических подвижек и вулканических извержений. Перед нами вздымались
знаменитые Огненные Холмы массива Сембенсиен. Плато постепенно понижалось,
переходя в долину, а долина, сужаясь, превращалась в ущелье между двумя горными
хребтами. По мере того как мы все ближе подходили к ущелью, тяжелые дождевые тучи
становились легче, постепенно рассеивались. Вскоре их яростно разогнал совсем
ледяной, пронзительный северный ветер, оголявший острые вершины скал справа и слева
от нас; черный базальт, покрытый кое-где снегом, словно яркое лоскутное одеяло,
раскинутое по скалам, вдруг осветило вынырнувшее из туч солнце. Впереди простирались
исхлестанные и обнаженные пронзительным ветром каменистые складчатые долины,
зажатые меж гор, ступенями спускавшиеся на многие сотни метров вниз, полные льда и
валунов. А за этими долинами возвышалась огромная стена изо льда, и, поднимая глаза
все выше и выше до самой верхней кромки, мы видели лишь Его Величество Лед. Ледник
Гобрин, ослепительный и бескрайний, простирающийся на север, куда-то за горизонт, --
беспредельная белизна, на которую было больно, невозможно смотреть.
Из долин, заполненных валунами и галькой, среди бесчисленных утесов и оползней, у
самой кромки гигантского ледяного поля беспорядочно поднимались черные горные
вершины, словно это чудовищное месиво изо льда и камней вспучилось в отдельных
местах черными неясными холмами, как бы открывающими ворота в иную страну; мы
стояли в этих воротах и смотрели, как навстречу нам тяжело ползут километровые языки
дыма. А дальше над Ледником виднелись и другие остроконечные вершины и черные
дымящиеся конусы вулканов. Дымы яростно вырывались из чудовищной пасти Великих
Льдов, разверстой прямо в небеса.
Мы с Эстравеном стояли рядом в одной упряжке и глядели на этот поразительный,
неописуемый, немыслимо пустынный мир.
-- Я рад, что дожил до этого, -- сказал он.
Я чувствовал примерно то же. Хорошо знать, что у твоего путешествия существует