 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
-- Мы так и будем величать друг друга "господин" в течение всего перехода через
Гобрин?
Он поднял голову, посмотрел на меня и засмеялся: -- А я не знаю, как следует вас
называть.
-- Мое имя Дженли Аи.
-- Это я знаю. Но вы называете меня моим родовым княжеским именем. -- Но я ведь
тоже не знаю, как можно вас называть.
-- Харт.
-- Тогда пусть я буду Аи. А кто называет друг друга просто по имени? -- Братья или
друзья, -- сказал он; эти слова прозвучали как бы издалека -- не достать и не увидеть, --
хотя между нами было всего полметра, да и вся палатка -- метра три по диагонали. Что
ответить на это и что может звучать более высокомерно, чем откровенность? Охладив
свой пыл, я нырнул в меховой спальник.
-- Спокойной ночи, Аи, -- сказал один инопланетянин. И другой инопланетянин
ответил:
-- Спокойной ночи, Харт.
Друг. Что значит друг в этом мире, где любой друг может стать твоей возлюбленной с
новым приходом луны? Но только не я, навсегда запертый в рамках, своей
"мужественности": не мог я быть другом Терему Харту, как и никому другому из его
расы. Расы то ли мужчин, то ли женщин. Ни тех, ни других, но тех и других
одновременно, подчиненных странным циклическим изменениям, зависящим от фаз луны,
меняющих свой пол при прикосновении ладоней. Оборотни уже с колыбели. Мы не были
с ним одной крови; не могли они быть моими друзьями; не могло, быть между нами
любви.
Мы уснули. Лишь раз я проснулся среди ночи и услышал, как густой снег, падая,
мягко шуршит снаружи.
Эстравен поднялся на рассвете и стал готовить завтрак. Разгорался ясный день. Мы
нагрузили сани и снялись с места, когда солнце едва коснулось верхушек корявых
кустарников, окаймлявших лощину. Эстравен впрягся в сани спереди, я толкал сзади,
заодно правя рулем. Снег начал покрываться корочкой; на гладких склонах мы бежали
вниз, словно ездовые собаки. В тот день мы сначала шли по опушке лесного массива, что
граничит с территорией Фермы Пулефен, потом пошли напрямик. Лес состоял из
карликовых деревьев тор, толстых, кривоногих, с ледяными хвойными бородами. Мы не
осмелились выйти на главную дорогу, что вела прямо на север, однако порой
пользовались тропками, ведущими к лесозаготовкам. В лесу поддерживался
безукоризненный порядок, там не было ни валежника, ни подлеска, так что мы
относительно легко и быстро продвигались вперед. В лесу Тарренпет поверхность была
значительно более ровной, крутых склонов почти не попадалось. Судя по счетчику, мы
прошли почти тридцать километров, а устали гораздо меньше, чем накануне.
Одно из преимуществ зимы на планете Гетен -- долгие и светлые дни. Орбита планеты
проходит под очень незначительным углом к своей эклиптике, так что
продолжительность дня в низких и высоких широтах различается мало. Смена сезонов
здесь не зависит от северного и южного полушарий; она происходит одновременно на
всей планете вследствие ее движения по эллиптоидной орбите. Двигаясь с наименьшей
скоростью, в точке афелия Гетен каждый раз теряет достаточно солнечного тепла, чтобы
изменить к худшему и без того тяжелые погодные условия: окончательно заморозить то,
что уже стало достаточно холодным, превращая дождливое серое лето в жестокую
белоснежную зиму. Будучи сезоном более сухим, чем остальные, зима здесь могла бы
быть даже приятной, если бы не страшные холода. Солнце при ясной погоде светит вовсю
и зимой; здесь нет медленного исчезновения света и смены полярного дня полярной
ночью, как это происходит на полюсах Земли, где холод и ночь приходят одновременно.
Зима на планете Гетен солнечная, страшно жестокая, но все-таки... солнечнаяТри дня мы