 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
его теле подживали. Я спросил, откуда они.
-- Не знаю. Мне кажется, это из-за уколов; они все время делали мне какие-то уколы (
-- Чтобы предотвратить кеммер? -- Мне уже приходилось слышать подобное от
бывших заключенных -- тех, кто либо сбежал, либо был освобожден по закону, отработав
свое на Добровольческой Ферме.
-- Да. И еще другие. Не знаю, что они мне кололи, по-моему, какой-то "эликсир
правды" или что-то в этом роде. Я совсем раскис от этих уколов, но они все равно
продолжали колоть. Что они хотели узнать? Что такого особенного мог я им сказать?
-- Они не столько пытались что-то выяснить у вас, сколько хотели вас приручить.
-- Приручить? -- Сделать вас послушным, насильно приучив к одной из
разновидностей оргриви, наркотика. В Кархайде это тоже практикуется. А возможно, они
просто ставили на вас, как и на всех остальных, какие-то опыты. Мне рассказывали, что на
этих Фермах испытывают, например, препараты, способные подавлять интеллект. Я, когда
впервые услышал об этом, еще сомневался, теперь больше не сомневаюсь.
-- В Кархайде у вас тоже такие Фермы есть? -- В Кархайде? -- переспросил я. -- Нет.
Он в волнении потер лоб рукой.
-- В Мишнори мне тоже говорили, помнится, что в Оргорейне таких ужасных мест нет.
-- Наоборот! Они своими Фермами даже хвастаются; они любят демонстрировать
фотографии и прослушивать записи, сделанные на Добровольческих Фермах, где
досрочно освобожденные преступники якобы "вновь привыкают" к нормальной жизни, а
вымирающие племена находят надежное убежище. Они вполне могли бы показать вам,
например, Добровольческую Ферму первого Округа -- это совсем рядом с Мишнори,
чудесное место, прямо веди кого хочешь. Если вы думаете, что в Кархайде тоже есть
подобные Фермы, то явно переоцениваете нас: мы не настолько изощренный народ.
Он долгое время лежал, глядя на светящуюся печку Чейба, которую я включил на
такую мощность, что сам вскоре начал задыхаться от жары. Потом снова посмотрел на
меня:
-- Вы, кажется, уже говорили мне утром, но голова у меня, видно, совсем не
соображала, и я ничего не помню... Где мы, как мы сюда попали?
Я снова рассказал ему.
-- Значит, вы просто... вышли оттуда и вынесли меня? -- Господин Аи, любой из
заключенных в одиночку или вместе с другими может выйти оттуда в любую ночь. Если
бы вас настолько не заморили голодом, если бы вы все не были так измучены, запуганы и
отравлены наркотиками, если бы у вас была нормальная зимняя одежда, если бы вам было
куда пойти... В этом-то все и дело. Куда бы, например, пошли вы? В город? Но у вас нет
документов -- так что это тупик. В дикие края? Но там вам негде укрыться -так что это
смерть. Летом скорее всего они значительно увеличивают число охранников. Зимой же
Ферму охраняет сама зима.
По-моему, он совсем не слушал меня.
-- Но вы бы не смогли пронести меня на спине и тридцать метров, Эстравен. Не говоря
уже о том, чтобы бежать со мной по холмам в темноте десятки километров (
-- Я был в состоянии дотхе. Он все еще сомневался.
-- Это вариант самовозбуждения? -- Да.
-- Так вы... вы один из ханддаратов? -- Я вырос в вере Ханддара и целых два года
провел в Цитадели Ротерер. В Керме большая часть жителей -- ханддараты.
-- Я полагал, что после дотхе, этого почти немыслимого выброса энергии, возникает
некий коллапс (
-- Да, у нас это называется танген, "темный сон". Он длится значительно дольше, чем
дотхе, и если танген уже начался, то сопротивляться этому сну очень опасно. Я проспал
две ночи подряд и все еще нахожусь в тангене. Сейчас я бы не смог и вокруг этого холма
обойти. А страшный голод -- вечный спутник релаксационного периода; я уже съел
большую часть припасов, которых в обычном состоянии мне должно было хватить на