 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Тогда-то меня и Меллию и отобрали, чтобы мы сыграли свою крошечную роль в
судьбе Вселенной, уготованной ей великой машиной.
Конечно, мы не были единственной бригадой, состоявшей из связанных любовью
людей. Я простер чувствительность вдоль соединительных линий и обнаружил тысячи
других пар, занятых сортировкой нитей энтропической ткани, ткущих из них уродливую
шотландку каргового пространства-времени.
Идея была остроумна, но не без изъяна. Островок просуществовал бы еще какое-то
время - миллион лет, десять миллионов, сто... Но, в конце концов, из тупика нашелся бы
выход. Дамба, сдерживавшая время, рухнула бы и поток отторгнутого прошлого поглотил
бы нереализованное будущее, приведя к катастрофе, размеры которой превзошли бы
всяческие представления.
Мои представления, по крайней мере.
Но если кто-то проделает маленькую дырочку в плотине до того, как возникает
значительное давление, этого не произойдет. И я нахожусь в идеальном положении для
того, чтобы заняться этим.
Эта мысль промелькнула в моем мозгу, как молния. Однако сначала необходимо было
определить многомерные координаты гигантского темпорального двигателя, который
питал энергией всю эту кухню. Он был умно спрятан. В своих поисках я наткнулся на
множество ведущих в никуда тропинок и тупиков, снова шел и возвращался, исключая
ненужное, сокращая число вероятных путей.
И нашел его.
И понял, что нужно делать. Затем снял захват, и поле переброски швырнуло меня в
преддверие ада.
32
Город встретил меня грохотом и ослепительным светом. Полосы, квадраты, круги и
треугольники, прямые и кривые линии - все это горело и мигало, переливалось, моля о
внимании. Рев, визг, лязг, вой. Бледные, измученные люди в желтых униформах,
увешанные дыхательными аппаратами, счетчиками радиации, наборами для
протезирования и ускорителями метаболического процесса проносились мимо меня.
Город был омерзителен. Вонь стояла невыносимая. Жара сводила с ума. Обезумевший
ветер гнал мусор вдоль улиц.
Толпа накатила и швырнула прямо на меня женщину. Я успел подхватить ее, но она
зарычала и, царапаясь, вырвалась из моих рук. Маска съехала на бок и открыла ее лицо.
Это была Лайза-Меллия.
Вселенная лопнула, и я оказался в кресле перехода. Прошло меньше минуты. Карг
внимательно изучал показания приборов. Меллия застыла в своем кресле. Она так и не
открыла глаз.
А я записал один параметр.
Затем снова покинул комнату. Меня хлестал безжалостный холодный ветер. Я стоял
на высоком, покрытом снегом холме. Вокруг виднелись голые уродливые выступы
гранита; спрятавшись под ними, цеплялись за жизнь чахлые хвойные деревца. Под
деревцами сбились в кучу закутавшиеся в мех люди. Высоко над ними, под пологом
черно-серой тучи, силуэтом обозначилось глубокое ущелье, разрезавшее зубчатую линию
горизонта.
Мы попытались пройти, но зима захватила нас в середине пути, и мы попали в
ловушку. Здесь нас ожидает смерть - все об этом знали.
Да. Какая-то часть моего мозга знала, а другая делала меня сторонним наблюдателем.
Я подполз к ближайшей меховой фигуре - мальчик не старше восемнадцати лет с белым
как воск лицом; на ресницах и на носу - сосульки. Мертвый. Замерз. Я двинулся дальше.
Ребенок. Умер уже давно. Старик с бородой, покрытой льдом, уставился в небо