 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
- Ты несешь чепуху! Полагаю, _о_н_а_ тоже не имела значения, - выпалила Меллия с
очаровательным, чисто женским отсутствием логики.
- Пожилая агент Гейл? Ты права. Она знала, что...
- Ты убил ее, потому что хотел спастись сам! Трус! Жалкий трус! - Конечно, детка. Но
я спас только одну из своих шкур. А ты, кажется всеми силами стремишься сохранить всю
коллекцию.
- Что?
- Не прикидывайся. Когда ты оплакиваешь старую леди, то горюешь исключительно о
себе. Она - это ты пятьдесят лет спустя. Мы оба это знаем. Может быть, знала и она. И
была слишком доброй, чтобы говорить об этом. Она была умницей, эта старая Меллия.
Сообразила, что пришло время исчезнуть.
- А ты позволил ей это сделать. - Я не мог ее остановить. Да и не стал бы. Забавно. Ты
ревнуешь к себе в образе Лайзы, но ужасно дорожишь другим воплощением своей
бесконечной изменчивости. Той Меллией, которая прожила долгую бесполезную жизнь в
ожидании случая сделать что-то нужное. И это ей, в конце концов, удалось. Психиатры
усмотрели бы в этом особый смысл.
Меллия чуть не вцепилась ногтями в мое лицо; я удержал ее и кивнул в сторону толпы,
бежавшей вниз по склону.
- Публика требует вернуть деньги или продолжить представление. Выбирай. Если
хочешь проехаться голой на таком ветру, то я принесу им извинения и отправлюсь
восвояси.
- Ты ужасен! Ты циник, нахал! В тебе нет ни капли жалости! Я ошиблась в тебе, я
думала...
- Прибереги раздумья на потом. Ты идешь со мной? Она оглянулась и вздрогнула.
- Иду.
Это был голос побежденного. Я включил свой интерферирующий экран, который
сделал нас невидимыми. - Держись рядом. В какой стороне соседний город?
Она показала, и мы отправились в путь быстрым шагом, удаляясь от толпы, вопившей
от изумления и разочарования.
28
Деревня была мрачной, убогой, враждебной и уродливой, впрочем, как и все маленькие
городишки, неважно и где существовавшие.
- Ты забыла сообщить о нашем месторасположении, - сказал я. - Уэльс, близ
Лландудно, тысяча семьсот двадцать третий год. - Да-а... Воля ваша, мадам, но по
собственному желанию я бы сюда не рвался, - съязвил я.
Тут в поле нашего зрения попала таверна под вывеской с грубо намалеванной фигурой
беременной женщины в слезах и буквами, которые складывались в нечто похожее на
"Плачущая невеста".
- Ну, точно под настроение, - заметил я и отключил интерферирующее поле.
Помещение оказалось темным и маленьким. Свет исходил только от огня в очаге и
фонаря, висевшего на конце толстой балки. От неровного каменного пола тянуло
сыростью.
Других посетителей не было. Горбатый низкорослый старик молча смотрел, как мы
взяли стулья и сели за длинный стол под единственным окном, устроенным прямо под
самыми стропилами, размером не более квадратного фута и практически непрозрачным от
пыли. Наконец, шаркая ногами, горбун подошел, оглядел нас с головы до ног с
выражением, в котором не было и намека на доброжелательность, и что-то пробормотал.
- Ну, в чем дело? - рявкнул я.
- Кажется, вы англичане, - проворчал тот. - Значит, ты еще глупее, чем требуется.