 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
самые настоящие орудия, самыми настоящими снарядами, которые могли запросто
проделать дыру на том самом месте, где я продолжал сидеть.
Я поднялся на ноги и посмотрел на корму. Кучка людей сгрудилась вокруг маленькой
палубной пушки, которую им никак не удалось поставить в нужное положение. Все они
были одеты в костюмы шестнадцатого столетия, изрядно поношенные затертые и
пропотевшие. У одного текла кровь из раны на лице. Все это выглядело слишком
натуральным, чтобы быть игрой.
Я упал за большую клетку, прикрепленную к палубе, в которой сидела живая черепаха
с щербатым и поблекшим панцирем около ядра в поперечнике. Вид у нее был уставший и
несчастный, как у меня.
Снова раздались крики. Что-то трепещущее мягко опустилось на палубу возле меня.
Это было знамя из грубой материи, старое, выцветшее, с изображением неестественно
длинноногого зеленого цыпленка с загнутыми рогами. Геральдика никогда не была моим
сильным местом, но и так уже было ясно, что я угодил в самый разгар морской битвы, да
еще на корабль, который, похоже, терпит поражение.
Галеон заметно увеличился в размерах. Вновь расцвели облачка дыма, послышался
свист, и сразу же рвануло так, будто взорвался паровой котел. На меня дождем
посыпались щепки. Около пушки рухнул моряк, извергнул алый фонтан крови и
задергался, как вытащенный из воды карп. Кто-то пробежал мимо клетки, крича что-то на
ходу - может быть, и мне. Но я не двигался с места, ожидая, пока на меня снизойдет
мудрость и подскажет, что делать.
Она явилась в виде приземистого круглого человека с босыми загорелыми ногами в
обтрепанных розоватых гетрах и мешковатых желтовато-черных бриджах с широким
кожаным ремнем, с которого свисала абордажная сабля, выглядевшая так, словно ее
выковали из старой бочки. Он встал надо мной и заорал, размахивая короткой рукой. Я
поднялся на ноги, он снова закричал, махнул в сторону кормы и сам бросился туда.
Казалось, он не очень удивился, увидев меня, да и я почти понял, что он кричал: некий
болван Гонзало оказался таким ослом, что позволил выпустить себе кишки, и теперь
необходимо мое присутствие, чтобы зарядить пушку.
- Идиот! - услышал я собственный голос. - Сбрось пушку за борт, чтобы облегчить
корабль! Наш единственный шанс - бегство, даже если оно невозможно...
Что-то с шумом рассекло воздух. Извиваясь, канат хлестнул меня по лицу, отшвырнул
в сторону. Я попробовал подняться, но кто-то толкнул меня. Кусок рангоута размером с
человеческую ногу шлепнулся рядом на палубу и, отскочив, вылетел за борт. Корабль
вновь накренился. Паруса забились и обвисли. Над палубой пронесся порыв холодного,
сладкого на вкус ветра. И снова грохот, треск, вопли, топот бегущих ног...
Я отыскал укромное местечко у борта и, не привередничая, шлепнулся в розовевшие
там отбросы. Сверху послышался треск, напоминавший пистолетные выстрелы, - это
сломалась грот-мачта и рухнула на наветренную сторону. Парус надулся, лопнул и
накрыл корму, но его тут же потянуло течением и он уполз в море, увлекая за собой
несколько человек, которые оказались под ним. Сверху что-то сыпалось. Мелькнула
неясная тень, надо мной проплыли рангоуты и паруса, а последовавший удар швырнул
меня лицом вниз. Еще удар, еще... Доски раскалывались, веревки обрывались, палуба
начала проваливаться...
Я поскользнулся, но успел ухватиться за канат и замер, прижавшись к стенке. Галеон
совсем приблизился и казался теперь просто огромным. Приготовившаяся к атаке
команда выстроилась вдоль борта, возвышавшегося на десять футов над нашей палубой.
Они кричали, размахивая кулаками и саблями. Я посмотрел в черные дула проплывавших
мимо пушек, за которыми в темных квадратных окошках ухмылялись почерневшие от
дыма лица. С корабля полетели абордажные крючья, цепляясь за изуродованное палубное
покрытие. И тут же сверху посыпались люди. Моряк, который кричал на меня, бросился
им навстречу. Над его головой опустилась сабля. Казалось, удар был совсем несильным,