 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
5
- Ну, может быть, и не на вечные, - проговорил тоненький голосок как бы между
прочим.
- Ну, на чуть меньший срок, - согласился я с самим собой и набрал полный рот песка.
Это показалось мне неприятным. Я попытался вдохнуть через нос, и ноздри мгновенно
забились той же субстанцией. Это пробудило к действию какие-то примитивные
инстинкты, потому что я вдруг неистово заработал руками и ногами, продираясь сквозь
песок к жаре, запаху горелого пластика и воздуху. Пыльному, дымному, но все же -
воздуху. Там я откашлялся, прочихался и осмотрелся.
Это был коммуникационный туннель, стены которого покоробились и вздулись, словно
оплавленные. Пол по щиколотку покрывал песок, из которого я только что выбрался. Я
попытался собраться с мыслями...
Мне было известно, что туннель ведет в насосную, откуда наверх можно подняться по
лестнице - так было задумано, чтобы как можно меньше травмировать местную среду.
Оставалось только пройти вперед, взобраться по лестнице и...
Я решил, что об "и" можно будет подумать позднее. Все еще нахваливая себя за
хладнокровие, проявленное во время обстрела, я заметил, что для туннеля, находящегося
на глубине двенадцати футов, освещение было больно уж хорошим. Казалось, свет
исходит откуда-то сзади. Я обернулся и увидел искореженные металлические балки,
сквозь которые пробивались яркие лучи солнца.
Я прошел ярдов десять, идти стало легче - не так много песка и обломков. Никак не мог
открыть дверь насосной - забыл, что надо тянуть, а не толкать. Все оборудование
оказалось совершенно целым, готовым в любую минуту начать качать чистую, свежую
воду из глубины в сто двадцать футов. Я похлопал по ближайшему насосу и взялся за
поручни лестницы. Меня подташнивало, ноги подгибались, но не сильнее, чем у юнги при
первом морском шквале. Я нажал кнопку. Наверху жалобно завыл мотор. Люк открылся,
на меня посыпался песок и упала маленькая зеленая ящерица. Я выбрался наружу,
глотнул свежего воздуха и огляделся.
Передо мной лежала длинная кривая полоса берега, изуродованного воронками и
следами гусениц; джунгли с холмов подступили к самому океану. Но там, где находилась
станция, не осталось ничего, кроме дымящегося кратера.
Я улегся на мягкий теплый песок и уставился в небо. Глаза слезились, на лбу и груди
выступил пот, а в голове вихрем замелькали знакомые образы: станция, какой я увидел ее
много лет назад, после своего первого скачка; строгие безликие кают-компании, которые
постепенно стали домом, ожидавшим тебя после трудного задания; ты встречал там своих
коллег, мужчин и женщин, которые возвращались с одного задания и через некоторое
время получали новое; тихие разговоры в столовой, сверкающая чистота; даже главный
пульт, показывавший ежеминутные изменения сдвига во времени... Но пульта больше не
было, как не было и сотен километров микропленки с записями, как не было росшего в
кадке на веранде редкого гинкго - все превратилось в шлак...
Я вспомнил, как Нел Джард кричал мне, чтобы я убирался... и еще что-то. Но что? Что-
то важное, о чем мне, как он думал, предстояло сообщить однажды... Кому? Тщетные
надежды. Я уже поговорил с человеческим существом в последний раз. Положение мое
было безнадежным, его можно было сравнить с ситуацией, в которой оказались еще
несколько оперативных агентов Центра Некса, не попавших в зону действия
темпорального поля.
Впрочем, им было гораздо лучше, чем мне.
При этой мысли голова моя скатилась набок, а перед глазами опустился темный
занавес.