 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
заметить человека. Он сидел согнувшись, его волосы развевались на ветру, а улыбка сияла
от уха до уха. Но вот и второй планер оторвался от земли, он чуть не выскакивал из кадра,
то вертикально набирая высоту, то стремглав бросаясь вниз. Вдруг одно крыло его
смялось, отогнулось назад, поврежденный планер стал снижаться ленивыми кругами,
лотом упал в море, и вода фонтаном обозначила его могилу. Я вздрогнул от этого финала.
А вот и следующая картина. На сей раз ярко разукрашенная лодка пристает к длинной
пристани, у лодки короткая мачта и открытая палуба с маленькой рубкой. Мужчина на
палубе радостно машет тем, кто ждет его на берегу. Лодка причалила, на пристань
перебросили трап, и матросы пошли по нему, ведя какое-то чудище, похожее на
плененную гориллу. Потом мой взгляд поймал бледное, широкое лицо, быстрый взгляд
ярко-голубых глаз. Это было лицо человека, но волосатого, как зверь, и руки ему связали
на животе.
Когда и эта картина угасла и зажегся свет, я лихорадочно стал шарить по карманам в
поисках сигарет. Карманов в моем одеянии не было, к тому же я не курил уже несколько
недель. Я посмотрел на Риссию:
- Когда все это происходило? - мой вопрос прозвучал нервным шепотом. - Где это
было? Что это вообще такое?
- Это мой дом, - ответила она, - мой народ. - На лице ее было выражение безвозвратной
потери, но голову она держала гордо.
Я прохромал в столовую, поднял крышку нашей "кухни" и схватил в руки бутыль с
вином, которая появилась вместе с рюмками. Я выпил вино залпом. Это не очень
помогло, но все же я выиграл несколько секунд, они были нужны моему мозгу,
лихорадочно искавшему объяснение увиденному. Я обернулся: Риссия стояла за мной с
озабоченным лицом.
- Теперь отдохни, Мэл, - сказала она. - Прости, дорогая, но я уже столько отдыхал!
Давай теперь поговорим. - Я провел ее в гостиную, усадил в кресло, сел в соседнее. -
Кино, что ты мне показывала... Где это все было - на Земле? Она удивилась.
- Конечно.
- Но где, в какой стране? - В Гонвондо, здесь, - она указала рукой в пол. - Да, но лед...
- Нет лед тогда. Красив мой Гонвондо. - Ясно: Антарктида до ледникового периода. -
Мэл, как это давно? - Она смотрела на меня с беспокойством. - Бог мой, я не могу сказать
так сразу. - Я пытался вспомнить, что читал по данному вопросу. - Общепринятой
считается цифра в несколько миллионов лет, по некоторым теориям, это несколько сотен
тысяч лет, по другим - десять-двадцать тысяч.
- А что это - тысялет?
Минут пять ушло на то, чтобы объяснить ей нашу систему летосчисления. Она для
наглядности загибала пальцы, и по щекам ее текли слезы. Потом вытерла их и сказала:
- Миллилет, тысялет - все равно. Все мертвый, давно. - Это были твои предки?
- Нет, - она покачала головой, - мой народ, мой город назывался Ульмок. Я тут могу
ездить на слон, ходить по улица, видеть небо.
- Каким образом?
- Здесь, Мэл, - она показала в сторону спальни. - Спать. Там есть... крыша. Дышать
глубоко, - она показала, как надо дышать, - спать.
Риссия прошла в спальню, а я - за ней. Прикоснувшись к чему-то на стене, что осталось
для меня невидимым, она вызвала из-под пола плиту, над которой высился стальной
полог, снабженный трубками.
- Лежи здесь, Мэл. Крыша закрывать, сонный воздух дышать - холодный. Спать долго.
- Но... зачем? Ее удивил мой вопрос, но она ответила спокойно: - Плохой время
приходить, солнце - красный, небо - черный. Земля дрожать. Снег падать с неба, - она
покачала головой. - Нет, Мэл, так много слов... подождать, я учить еще.
- Я все понимаю, продолжай. - Мужчин, женщин, старый, я, - она ткнула пальцем себя
в грудь, а я покачал головой: