 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
резкого перепада давления - такая штука может превратить здоровяка в инвалида, причем
за несколько секунд.
Преодолевая боль в суставе, я согнул левую руку и посмотрел на индикатор: сорок
один фут до всплытия, сорок, тридцать пять...
Вот и поверхность океана. Какие-то быстрые огоньки замелькали на вале; вновь
прибегнув к водяному двигателю, я приблизился к ним, потом подрулил ногами, плывя
навстречу хромированной лесенке, спущенной в воду с катера. Когда я схватился за нее,
голову мою словно пронзила огненная молния, но чья-то сильная рука подхватила меня и
подняла на палубу.
- Риссия... Ей надо восстановить давление, - пробормотал я, боясь потерять сознание,
не сообщив об этом. Вес ее тела больше не оттягивал мне руку. С меня стянули шлем,
теплый воздух овеял лицо. Кругом стояла тишина, если не считать того гула, который
поселился в моей голове с момента взрыва. Глаза были вместилищем боли, словно ядра,
раскаленные добела.
Протянув руку, я ощутил мягкую прохладу щеки Риссии - с девушки успели снять
шлем. И сразу моя боль прошла, как бывает, когда вытащишь занозу. Глубоко вздохнув, я
почувствовал металлический привкус в воздухе и усмехнулся, осознав, что на какое-то
время я совсем забыл запах извержения вулканов.
Потом все исчезло - запахи, звуки и даже боль. Я провалился в царство тепла и
забвения.
10
Сознание долго не возвращалось ко мне, словно старый солдат, забывший дорогу к
дому. Сделав усилие, я открыл глаза и увидел потолок камеры, в которую меня, видимо,
поместили для восстановления нормального давления. Попробовал согнуть руку - как
будто в порядке. Сел. Риссия, завернутая в одеяло, лежала рядом. На какой-то миг сердце
мое перестало биться: мне показалось, что она не дышит. Потом, почувствовав ее дыхание
на своей ладони, я успокоился. Взглянул на приборы, показывающие давление: стрелка
замерла на отметке 14. 6 ПСИ. Значит, открыть камеру не опасно. Подобравшись к
входному люку, я потянул за рукоятку и почувствовал страшную слабость. Тогда я решил
постучать по крыше камеры, чтобы Кармоди выпустил меня на волю.
Но какое-то неясное подозрение остановило меня. Поразмыслив, я понял, что катер не
идет, а покачивается на ленивой волне. На моих часах было без двадцати пять, значит,
прошло почти семь часов с начала моего спуска на дно. Почему же Кармоди не отвез нас в
порт, не показал Риссию врачам? И почему катер дрейфует, вместо того чтобы двигаться?
Я снова потрогал ручку люка, на этот раз мне удалось ее повернуть, и дверь
приоткрылась на полдюйма. Я увидел серый рассвет, серую палубу и ноги человека,
лежащего плашмя совсем недалеко от меня. Прикрыв дверь снова, я потрогал рукой
бедро, где должен быть револьвер. Он исчез. Видимо, я потерял его, пробираясь по
многочисленным тоннелям подводного мира.
Минут пять прошли в раздумье, потом, снова приоткрыв дверь, я получше осмотрел
ноги лежащего. И хотя видел я еще плохо, словно сквозь дымчатые очки, я узнал
спортивные туфли Кармоди на веревочных подошвах. На катере царила тишина. А может,
я оглох? Подняв руку к уху, я щелкнул пальцами: да нет, я все слышу.
Я осторожно вылез на палубу, закрыл за собой люк и снова взглянул на лежащего - да,
это был Кармоди, без всякого сомнения. Убитый, и притом давно... Даже в двадцати
милях от суши до него смогли добраться мухи.
Рашас тоже лежал в отдалении. Кто-то убил его, попав в правый глаз. На палубе
виднелось красное засохшее пятно, струйка крови тянулась к борту. Значит кто-то, с
дыркой в теле, смог добраться до борта и броситься в воду.