 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Кармоди, блаженствующем сейчас в шезлонге на палубе, в двухстах футах надо мной.
Покуривая трубку, он иногда поднимает волосатую руку и смотрит на часы. Как же я
забыл о своем обещании время от времени переговариваться с ним? Он наверняка решил,
что меня уже съели акулы. Судя по моим часам, я покинул катер тридцать пять минут
назад.
От этой мысли меня отвлекло новое видение: впереди на фоне сияющего света я начал
различать какие-то вертикальные линии. Подобравшись поближе, я понял, что это
жалюзи. Я вцепился в одну из полос, яростно борясь с течением, которое потянуло меня
назад. Давление увеличивалось с каждой секундой, под шлемом по лицу стекали струйки
пота. Если я отпущу эту соломинку, меня закрутит, как щепку в водовороте.
Выход, вернее, вход, оставался один: вперед, сквозь это дьявольское жалюзи!
Вцепившись в полоску двумя руками, я начал осуществлять свой отчаянный план. Собрав
все силы, я просунул в щель сначала плечи, потом грудь. Вода бешено колотила по телу, в
ушах стояла такая какофония, словно мне на голову со всех сторон обрушивались рояли.
Вытянув ноги, я занял вертикальное положение и подался вверх. Рука нащупала край
иллюминатора. Подтянувшись, последним усилием я бросил свое тело в этот проем.
Увидеть такое я никак не ожидал... Я оказался в комнате, довольно просторной, чем-то
напоминающей салон, где играют в рулетку. Вдоль каменных стен выстроились толстые
витые колонны, из камня же были сделаны массивный стол и скамьи. Пол, насколько
можно было разглядеть сквозь черную грязь, когда-то играл мозаикой.
Поискав глазами источник света, я увидел трубки, прикрепленные к потолку, они
излучали бледно-голубое сияние.
Обзорная часть моего шлема покрылась испарениями, я снял его и чуть не задохнулся
от удушающего запаха гниения. И все же это был воздух, им можно было дышать. Я
пересек комнату и увидел несколько покрытых плесенью ступенек, ведущих наверх. Они
упирались в тяжелую дверь, которая открылась, когда я на нее приналег. Помещение, в
котором я оказался, сильно напоминало чердак в магазине старьевщика.
Здесь были сложены, свалены, упакованы и просто валялись статуи, глиняные горшки,
напольные керамические вазы, деревянные сундуки, какие-то узлы, тюки, ножки и спинки
стульев, ширмы с деревянной резьбой. Громоздились античные сосуды, статуэтки,
имевшие, видимо, ритуальное значение, предметы современного быта, а над всем этим -
толстый слой битых черепков и гнилого дерева.
На противоположном краю комнаты я увидел еще одну дверь. Не успел я сделать и
шага по направлению к ней, как дверь растворилась сама собой.
Я отшатнулся и успел спрятаться между статуей какого-то божества и опрокинутой
тележкой. Из своего укрытия я увидел ноги человека, спускающегося по лестнице, он
шел с трудом, потому что нес на себе тяжелый сундук. Человек остановился, озираясь,
потом свалил сундук на груду хлама. Освободившись от груза, он перевел дух и, вынув из
кармана грязную тряпку, принялся не спеша вытирать руки. Я стоял, затаив дыхание и
притворяясь неодушевленным предметом.
Медленно проползло секунд десять. Потом мужлан сделал шаг в мою сторону: я был
разоблачен и потому откровенно положил руку на кобуру пистолета и замер в ожидании.
Незнакомец осмотрел меня с ног до головы, потом сделал заявление, видимо, по-
гречески.
- Нет, - ответил я. - Просто жду автобуса. Ни один мускул не дрогнул на лице этого
деревянного идола. Невозмутимо он перешел на английский.
- Кто прислал вас в это отделение? - спросил он монотонно, безо всякого интереса.
- Я сам себя прислал, - ответил я. - Где ваш командир? - Он говорил с каким-то
акцентом, но я не понял, с каким именно.
- Я и есть командир, - парировал я. Чтобы достать меня, ему пришлось бы сделать шаг,
а я раздумывал, наносить ли удар сразу или подпустить поближе.
- Мне не доложили, - проворчал охранник. Отбросив тряпку, он сделал какой-то жест.