 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
глаза привыкли к темноте, я увидел где-то наверху слабый свет. Стало быть, лифт застрял
не так уж далеко от поверхности. Выбравшись из кабины, я стал отчаянно карабкаться
наверх.
В последний раз подтянувшись на локтях и забросив ногу на край шахты, я уже
открыл было рот, чтобы позвать тех двух парней, однако понял, что вокруг нет никого и
ничего: никаких признаков нашего лагеря, ни одного человека. Только ледяные просторы.
Следов землетрясения - и тех не было. Лишь на месте входа в шахту курилось нечто
похожее на кратер.
Тем же успехом увенчались мои попытки обнаружить третью, а за ней и четвертую
станции. Пешком, ориентируясь по солнцу, без рукавиц и защитной маски для лица,
которые я потерял, я кружил по ледяной пустыне. Результат один: ни палаток, ни
оборудования, ни людей. Шахты закрыты и покинуты.
Через четыре дня я добрался до о морского берега. В свое время мы ставили там на
мелководье небольшое суденышко. Команда исчезла бесследно. Однако запасы
продовольствия и горючего оставались. И я рискнул.
Семь дней я провел в открытом море. В это трудно поверить, но на восьмой я увил ал
берега Батон-Гуж. Из осторожности я подплыл к порту ночью, выбрал дальний причал и
как следует спрятал лодку. Пошел в город. Пытался связаться с Вашингтоном, но
безуспешно. В Батон-Гуж уже царил хаос, начинался голод: все беженцы с побережья и
других опасных районов искали пристанища именно там. Атмосфера раскалилась, словно
в плавильном цеху, в воздухе носилась сажа, и подземные толчки повторялись ежедневно.
Найдя подходящий автомобиль, я направился на восток. Но и на шоссе все было не
слава Богу: меня "пасла" какая-то "тачка", постоянно норовя сбросить в кювет. Но не на
того напали. В момент, когда эта сволочь вновь начала прижимать меня, я резко прибавил
скорость, и машина-преследователь, выведенная из равновесия, закувыркалась по дороге.
Я вернулся и осмотрел "трофей": без признаков жизни застыли двое мужчин, одетые в
штатское. Документов при них не было. На вид - лет сорок-пятьдесят, а других примет
никаких, ни национальных, ни социальных...
На всем пути города почти перестали существовать: большие дома рухнули,
малоэтажки разграблены дочиста, редкие машины на дороге держатся как-то робко.
Сюда, в Гринлиф, я прибыл на третий день. Кажется, это было неделю назад. Но здесь
меня накрыло землетрясение.
- Ты думаешь, что полярную экспедицию уничтожили те же люди, которые преследуют
тебя здесь? - перебил я его.
- Да я могу поклясться жизнью! - прохрипел он. - Они и сейчас здесь, в городе. Они
повсюду, они меня ищут. Но я схитрил: оставил машину за несколько кварталов отсюда.
Думал вернуться...
- Их уже нет, - пытался я его успокоить.
- Рыщут по городу, - возразил моряк. - Они не сдадутся, они меня найдут в конце
концов. Но я их встречу. - Он приподнял руку, гнев на его лице сменился недоумением. -
Где же мое оружие?
- Оно тебе не понадобится, - сказал я. - Я увезу тебя... - Они его украли, - слеза
покатилась у него по щеке. - Когда я заснул...
- Поехали, - приказал я. - Пора двигаться. - Я встал, надел респиратор и попытался
поднять раненого. Он издал неестественно тонкий крик.
- Возьми вот это, в кармане, - простонал он. - Покажи им... Пусть выслушают... -
Нижняя челюсть бедняги отвисла, глаза остекленели, я пощупал пульс - его не было.
Целую минуту в полной тишине я смотрел на бездыханное тело незнакомца,
соображая, была ли хоть доля смысла в том, что он мне рассказал. Очень похоже на бред.
Он, кажется, упомянул карман... Но в обоих была только пыль. Продолжая поиски, я
обнаружил у пояса маленький старомодный кармашек для часов, какие делались на
брюках в старые добрые времена. Запустив туда пальцы, я нащупал что-то гладкое и