 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Наместник вздохнул и сказал: - Если не случится чуда, завтра город возьмут. Хариз
бросился к матери. Та покачала головой:
- Это в мирное время можно было колдовать с помощью косточек, а теперь война,
безкровное колдовство на ней не поможет!
Велела привести из тюрьмы трех мятежников, иссекла их в лапшу, набрала в рот крови,
- как прыснет!
Тут же загрохотал гром, налетели молнии, - зимние дожди начались на месяц раньше
срока, и наутро колеса деревянного идола
застряли в грязи.
Мятежники стали предаваться грабежу. Среди повстанцев начались раздоры.
Правительственных войск не было.
* * *
Сам Бажар колдуном не был. Рехетта дал ему одного из небесных кузнецов, Аюна. Как-
то Бажар переправлялся через реку. Был самый дождь, Бавар подъехал, видит: Аюн в
палатке забавляется с
девицей. Бажар рассердился:
- Войско не может переправиться, а ты развратничаешь. Аюн засмеялся, махнул
рукавом: вместо девицы стал кусок бамбука. Тогда Бажар велел связать Аюна и опустил
по пояс в воду:
- Сумеешь до вечера осушить реку, - помилую, не сумеешь - казню.
Аюн реку выпил, и войска переправились как посуху. Бажар, однако, все равно его
казнил. С этого времени, говорят, Бажар и Рехетта стали недолюбливать друг друга.
* * *
Еще объявилось суеверие: братья длинного хлеба. Говорили, что не только имущество,
но и жены должны быть общими. Сбрасывали о
себя одежду, совокуплялись на глазах у всех. Каждый из них
считал богом сам себя, и Рехетта не мог этого стерпеть, ибо считал, что богами бывают
лишь избранные. Говорили: бог не может красть, потому что богу и так принадлежит все.
Забирали добро не только у богачей, но и у бедняков, сопротивлявшихся убивали как
святотатцев.
Даттам взял отряд и загнал их в озеро. Те не защищались, потому что веровали в
неуязвимость, только кричали: "Я бог, я мир
сотворил, его без меня не будет! " Многие сильно визжали. Ну, чего ты визжишь! и отец
твой, и мать твоя отправились туда, а ты все-таки визжишь...
* * *
В деревнях священные деревья увесили в честь Мереника лентами и трупами. Жгли
ведомости и чиновников. Сотник Маршерд как-то
спросил Даттама, отчего он больше не заговаривает о совете
выборных.
Даттам помолчал и ответил: - Я хотел передать власть из рук неудачников в руки
народа, а теперь неудачники - все.
Между тем ему просто понравилась власть.
* * *
Однажды вечером Даттам усышал, как его люди пели песню о будущем. В песне
говорилось, что в будущем не будет ни твоего, ни моего. Пели так:
Там ни будет ни гор, ни равнин, Все покроет песок золотистый,
В реках - мед, а в каналах похлебка - Только ложку носи, не зевай.
Ну а рис будет зреть не в полях, А в амбарах, мешках или чанах,
Там, где множатся нынче одни