 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Архиза меж тем чувствовала в юноше некоторую дикость, но полагала немыслимым
целомудрие в человеке из окружения Харрады. Неужели этот столичный чиновник даже в
несчастии пренебрегал
провинциалкой! Поначалу она просто заигрывала с ним, но, видя холодность его,
встревожилась. Постепенно прихоть ее
превратилась в опасение, что она уже слишком стара. Она гляделась в зеркало, плакала,
даже звала гадалку, и однажды сказала самой себе: я думала - это последнее увлечение, а
это - первая любовь.
Одного из управляющих госпожи Архизы звали отец Адуш. В молодости он был мирским
братом при монастыре Шакуника и одним из лучших тамошних колдунов. Киссур
немного сошелся с отцом
Адушем. Он и не подозревал, что этот человек - отец той
черноволосой девочки, что всегда так быстро приносила ему документы в Небесной
Книге.
* * *
Осень Бьернссон провел в западном Хаддуне, зимой он ушел на юг, в теплую Иниссу, а с
началом весны его потянуло обратно в
Харайн.
В пути, застеснявшись безделья, он прилепился к какой-то общине и ходил с ними на
поля. Он думал, что будет непривычен к
огородной работе, но работал сноровистей многих. Он оставался на земле еще полмесяца,
зачарованно следя, как лезут из земли
ростки: и сами ростки, и письмена трав и цветов были обыденным и дивным чудом. Ведь
если человек строит дом или лепит горшок, и
ложится спать, то утром, проснувшись, находит последний кирпич на том месте, где он
его положил, а если человек растит тыкву, польет ее и уходит спать, то, проснувшись,
находит на тыкве
вместо десяти листочков - одиннадцать, и большой желтый цветок с усиками или
столбиком внутри. Разве ежедневное чудо перестает
быть чудом?
Бьернссон был счастлив; ему не было дела до других, другим не было дела до него. Он не
боялся ничего потерять, потому что
ничего не имел. Он ночевал на сеновалах и под открытым небом; бывало, ученые
чиновники почтительно приглашали его потолковать о сущности человека. Он уклонялся:
- Как только мы употребляем термин "сущность", мы перестаем говорить о сущности.
Давайте лучше слушать, как говорят о ней звезды и облака.
Он питался подношениями и тем, что выставляют у придорожных камней, как откуп
домовым и разбойникам, разговаривал с
крестьянами и часто отдавал им то, что подавали ему. Раньше Бьернссон всю жизнь куда-
то торопился и спешил. Каждый день он давал себя клятву отдохнуть, но, едва он