 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
принимался отдыхать,
каждая минута отдыха казалась ему смертным грехом. Теперь он был очень счастлив.
В первый раз он встревожился в середине лета. Он сидел в стогу с косарями. Он помог им
косить, пообедал с ними ячменной лепешкой
и лохматой травой, его разморило на солнышке, и он заснул. Через час он открыл глаза и
услышал щебет птиц и шепот косарей.
- Говорят, - сказал один из косарей другому, - небесный государь недавно вызвал к себе
яшмового аравана и послал его на землю
собирать материалы для доклада, потому как время несчастий.
- Глупости, - возразил второй крестьянин, - мертвые не оживают, и яшмового аравана
никто не убивал. Вместо него зарезали барашка и представили гнусному министру печень
и сердце барашка. А
яшмовый араван с тех пор бродит по ойкумене и творит чудеса: бывает, выйдет из леса к
косарям, только взглянет - а копны уже сметаны.
Холодок пробежал по спине проснувшегося Бьернссона. Первый креcтьянин задумчиво
поглядел туда, где золотились копны, и сказал:
- Да! Мы ведь думали, тут на неделю работы, - а управились за день.
Так человека в конопляных башмаках и куртке, подхваченной гнилой веревочкой,
впервые назвали воскресшим яшмовым араваном:
араваном Арфаррой.
В это время был такой случай. У одного горшечника из города Ланасса в провинции
Харайн завелась дома нечисть. Днем еще
ничего, а ночью - бегают, визжат, бьют готовый товар... Всех женщин перепортило.
Горшечник ходил сначала к казенным колдунам, потом к черным - ничего не помогало.
Как-nо утром соседка ему
говорит:
- Знаешь, я вчера во сне побывала в небесной управе, и мне сказали, что у деревни Белый
Желоб под именным столбом спит человек. Разбуди его и поклонись в ноги: он тебе
поможет.
Горшечник тотчас же отправился в путь, и, действи-тельно, нашел под именным
государевым столбом человека. Тот сидел и ел
лепешку. Горшечник рассказал ему все.
- А я-то тут при чем, - сказал святой сурово.
Но горшечник, как было велено, не отставал от него, плакал и стучался головой. Святой
встал и пошел: горшечник быстро пополз за ним на коленях. Так он полз часа два.
Наконец святому
надоело, он сломил ветку, стегнул ей по земле и подал
горшечнику:
- На! Пойдешь домой, отхлещещь этим каждую половицу: вся нечисть сгинет.