 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Чиновник замолчал.
- А вы, Нан, можете ли все исправить?
- Да, - ответил чиновник.
Государь уцепился за его руку и не отпускал, пока не заснул. Уходя, Нан оглянулся:
улыбка на лице государя была совершенно как у ребенка, которому пообещали
волшебную дудочку.
"Будь я проклят, - подумал Нан, если знаю, как все исправить. И уж точно буду проклят,
если все не исправлю".
ГЛАВА ТРЕТЬЯ, в которой новый министр проявляет редкое благоразумие.
Шаваш явился во дворец под утро. В саду, перед покоями нового фаворита, уже
толпились придворные. У круглой решетки фонтана громко рыдал начальник дворцовой
охраны, ближайший друг
арестованного Ишнайи.
- Какой позор, - плакал он, не таясь, - почему не мне дали арестовать преступника!
Нана Шаваш застал в кабинете с указами и людьми. Решения Нана были безошибочны,
кисть так и летала по бумаге. Нан поднял
безумные глаза и вежливо сказал:
- Где вы были, Шаваш! Вас искали всю ночь.
Шаваш, поклонившись, объяснил, что он уезжал за город отвезти документы отца
Сетакета, и протянул записку: "Господин Шаваш! Сожалею, что ввел вас в ненужные
хлопоты с документами и,
разумеется, прошу никого не разыскивать по поводу моей смерти. Передайте,
пожалуйства, господину Нану, что в монастыре ему
очень благодарны за то, что он нашел и вернул кота настоятеля".
- Какого кота? Что за чушь? - спросил недовольно Нан.
- А того, который пропал в Харайне, - пояснил Шаваш. - Настоятель в нем души не чает, а
по-моему, жирная животина.
Нан моргал, а Шаваш, кланяясь, закончил:
- А монах сегодня вечером пришел на синий мост и на глазах всех тамошних булочников
кинулся вниз. Там такое течение, что тело
так и не вытащили. Я...
Тут господин Нан не сдержался и заорал:
- Слушайте, Шаваш, какое мне дело до котов и желтых монахов!
Через десять минут Шаваш рвал из секретарских рук бумаги с теплыми еще печатями на
именах. Глаза у него, при виде имен, стали круглые и восторженные. Все желтые монахи
вылетели у него их головы.