 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
- Твое великодушие, - ответил Шаваш, - нарисовано на дырявом холсте, и ты сам знаешь
это. Наши шансы никак не равны. Если ты убьешь меня, этим дело и кончится, а если я
убью тебя, то твои
дружинники изрубят меня, как репку, и никто не выпустит меня из городских стен.
- Что же ты предлагаешь? - спросил Киссур.
- Почему бы нам не выехать из города в какую-нибудь лощину? - спросил Шаваш. - Мы
могли бы взять с собой женщину и двух-трех друзей, которые поклялись бы, что не
тронут победителя. А иначе какая разница, как это будет называться, поединок или казнь?
Друзья Киссура задумались, и Сушеный Финик сказал:
- Он правильно говорит. Моя песня о поединке будет гораздо красивей, если вместо этой
поломанной теплицы вы будете
сражаться под соснами в лощине. Никто еще на написал хорошей песни о поединке, в
котором сражались на капустной грядке.
Тогда Киссур опять приставил Шавашу к горлу меч и сказал:
- Дело обстоит в точности так, как ты говоришь, - и все-таки тебе придется поступить по-
моему, ибо иначе ты будешь умирать долго и плохо, и трижды пожалеешь о своей
трусости.
- Будь по-твоему, - сказал Шаваш.
Люди стали чертить боевой круг, а Идари повернулась к Сушеному Финику и спросила:
- А согласен ли ты, Ханадар Сушеный Финик, занять в поединке место этого чиновника,
при условии, что ты получишь то же, что получит победитель?
Сушеный Финик побледнел и ответил:
- Это было бы хорошим приключением, но слова твои слишком туманны.
Идари ударила его концом косы по щеке, засмеялась и сказала:
- Я могла бы обмануть тебя, но скажу честно, что в этом поединке победитель не получит
ничего.
Тем временем дружинники утоптали место между теплицей и грядками, начертили боевой
круг и зарезали белую курицу. Позади круга они воткнули белое знамя Киссура, со
знаками, приносящими счастье.
Киссур и Шаваш подошли к курице и окунули кончики мечей в кровь, чтобы железо
проснулось. После этого Киссур предложил Шавашу
выбирать сторону круга, и Шаваш стал так, чтобы солнце не било ему в глаза.
- Будут ли в этом поединке участвовать двое или трое? - спросил Сушеный Финик
Киссура.
- Трое, - ответил Киссур.
- А кто же третий? - спросил Сушеный Финик.
- Смерть, - ответил Киссур.
Это были установленные обычаем слова.
Люди отошли от троих противников на положенное расстояние. Киссур положил руку на
рукоять меча, а Шаваш сунул руку за пазуху, выхватил оттуда револьвер, сделанный