 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
- Поистине сами боги отдали тебя мне, для торжества справедливости! А ну-ка
выкладывай, что тебе понадобилось в моем городе?
У Шаваша на теле все волоски поднялись от ужаса, он открыл рот и хрюкнул, как
капустный лист, который раздавили сапогом.
Дружинники заржали. А Идари усмехнулась и сказала Киссуру:
- Тебе нет нужды спрашивать о происшдешем у Шаваша, я сама все расскажу. Ведь это
такой человек, что даже под пыткой не может не лукавить.
После этого Идари стала рассказывать все, о чем говорил ей Шаваш.
Пока она рассказывала, Киссур сидел на камнях садовой горки, и ковырял кончиком меча
между камней. Случилось так, что он нажал сильнее, чем следовало, и кончик сломался.
Идари кончила рассказ и спросила, может ли Киссур сказать, что он не убивал ее отца?
- Похоже, - ответил Киссур, - что все было так, как говорит этот бес.
Идари вздохнула и сказала:
- Ты сам видишь, что я не могу оставаться с тобой, и все вокруг скажут, что такая жена не
принесет тебе удачи.
Киссур помолчал и приказал:
- Развяжите его и дайте ему меч.
Шаваша развязали и дали ему меч.
Киссур оглядел его.
- Я хочу сыграть с тобой в игру, в которую нынче играют по всей ойкумене, и тот, кто
победит в этой игре, заберет эту женщину и сделает с ней то, что она пожелает.
Киссур вытащил свой меч, но Шаваш усмехнулся и бросил оружие на траву.
- Подними меч, - сказал Киссур, - или ты пожалеешь о своей трусости.
Шаваш поглядел на лежащий меч. Еще два года назад он увидел бы просто старинную
железку; а теперь он увидел, что это хороший
меч инисской работы, длиной в два с половиной локтя и с лезвием, чуть изогнутым и
утяжеленным книзу. Клинок так и сверкал синевой от капель росы, посыпавшихся на
него, и из этих капель вставали
маленькие радуги. Несколько капель скатилось в желобок для стока крови. Шаваш был,
конечно, далеко не тот завитой и надушенный
чиновник, которого Киссур видел полтора года назад, но,
признаться, он всегда владел языком лучше, чем оружием, и когда ему приходилось
казнить людей собственноручно, он ужасно боялся, что не сможет перерубить шею с
одного удара, и он не любил меча, которым дерутся лицом к лицу, а предпочитал лук,
которым
стреляют из засады.
- Я не слыхал, - сказал Шаваш, - чтобы из поединков с тобой кто-то выходил живым, и ты
наверняка изрубишь меня, кусочек за кусочком.
Киссур усмехнулся и возразил:
- Я предлагаю тебе честный поединок, и немногие на моем месте были бы столь
великодушны.