 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
досталась
кому-либо еще, и пустился на поиски охотников сам.
Государь хорошо поохотился. На обед расположились у высокого берега старого канала.
Варназд был рассеян. Вдруг заметил в
кустах большую важную сойку, выстрелил, - ему показалось, что сойка растаяла. "Это
душа Киссура" - почему-то подумал он. Ему казалось несомненным, что Киссура уже
непременно убили, из
алчности или преданности государю.
Тут на поляну выскочил чиновник с донесением.
- Ханалай близко, - закричал он, прыгая с коня.
Варназд изумился, но вдруг старший доезжачий указал на противоположный берег: по
полю скакала сотня всадников. Взлетели из-под копыт золотые чешуйки сжатой соломы,
хлопнуло и
развернулось на ветру боевое знамя, красное с синими ушами, - кто-то закричал, что это
знамена Ханалая.
Охотники бросились к близлежащему городку и потребовали впустить государя. Со стены
им довольно грубо отвечали, что государя
давно уморили, а вместо него государит подменыш-барсук. В свите изумились этим речам
и спросили, где комендант? Им отвечали, что коменданты кушают бесы, а с ними говорят
люди Лахуты Медного
Когтя и Ханалая.
Чиновники поскакали прочь; в тот же миг фанатики сообразили свою глупейшую ошибку
и выбежали вслед за государем. Повстанцы были,
однако, пешие: конники легко ушли. Охотники подскакали к реке, и там один из молодых
чиновников сказал решительно, что государю
необходимо добраться до столицы и что есть только один способ
дать ему уйти:
- Я переоденусь в его платье и останусь со свитой, а государь в простом кафтане пусть
скачет через Западный Лес.
Варназд и чиновник обменялись одеждой, и чиновник со свитой расположился под вязом.
Не прошло и получаса, как на них
наткнулась стая мятежников. Все они были босы и без рубах, в одних набрюшных юбках.
Вместо оружия у них были только цепи и особые двузубцы: один конец торчал вперед,
чтоб колоть, а другой назад, чтоб цеплять. Они были невероятно грязны и худы.
В свите не могли сдержать изумления, потому что большинство чиновников считало, что
такие голодранцы существуют только в злостных измышлениях. Голодранцы тоже
вылупили глаза на
бархатные кафтаны и заплетенные хвосты лошадей. Предводитель их подошел к
молодому чиновнику, зацепил крючком его белый кафтан, отороченный песцом,
поглядел на маленькую изящную шапочку с
вензелем, который никто имел права носить, кроме государя, и сказал:
- Это тебя называют Варназдом?