 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Добром это кончиться не могло, и в середине зимы Арфарра опасно и тяжело заболел.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ, в которой первый министр шляется по кабакам и ругает
собственные законы.
Киссур сидел в ногах Арфарры и рассеянно глядел на медальон. На эмали был нарисован
молодой довольно человек, рыжий и
голубоглазый, в одежде королевского советника. За ним стоял большой сосуд о четырех
лапках и с женским лицом, - алтарь
богини Правосудия. Одной рукой человек, с важным выражением на лице, указывал на
сосуд, а в другой держал шелковый свиток. Это был некто Клайд Ванвейлен, которого,
вместе с Арфаррой, считали убийцей отца Киссура.
Узнав о болезни Арфарры, Киссур прискакал в его дворец прямо в охотничьем костюме,
весело пахнущем потом и печеным мясом,
плакал у постели, целовал руки старика, и посулил врачу,
притиснув его в темному углу, что повесит его, если тот залечит Арфарру. Но Арфарра
видел, что Киссур боится, что старик умрет, так и не рассказав, как обещал, о смерти отца
и о многом другом, - и вот весь вечер ему пришлось рассказывать, прерываясь только
тогда, когда приходил чиновник с лекарством.
Это был неприятный для Арфарры рассказ.
- Так куда же он делся в ойкумене? - спросил Киссур, глядя на портрет Ванвейлена.
- Пропал, - сказал Арфарра. - Я хотел арестовать его и его товарищей, считая их
лазутчиками, но у меня было слишком много дел.
Арфарра говорил о том времени, когда он, после мятежа Харсомы, расправлялся в
провинции Варнарайн с корыстолюбием вообще и со своими бывшими сослуживцами - в
частности.
- Между прочим, - сказал Арфарра, - я велел разорить одну деревню, где жили еретики.
Деревня стояла у озера, а напротив нее была пустынная заводь, в которой экзарх
непонятно зачем
разбил военный лагерь. Еретики стали рассказывать, что в заводи из земли выполз
зеленый девятихвостый бурундук, запалил лес и
ушел в небеса. Это предвещало мою опалу. Я осмотрел заводь:
действительно, яма, такая, что земля сварилась в стекло. Я
схватил зачинщиков и велел допрашивать, пока они не признаются, что вырыли яму
сами, чтобы морочить народ. Что ж, - они
покочевряжились неделю и признались.
Старик замолчал, отпил немного настоя, отдал чашку обратно Киссуру и хладнокровно
заметил:
- Это большая ошибка - пытать людей, когда не знаешь заранее правды.
- За месяц до моего ареста, - продолжал Арфарра, - я снарядил экспедицию на Западные