 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
ткацкого станка; но в представлении Янни
женщина с загрубевшими от работы руками была лягушкой в глазах мужчины, а Киссур
ей ничего не говорил.
Принесли чай и сладости. Янни села Киссуру на колени и стала поить его из своей
ладошки, а потом взъерошила кружево на рукаве и сказала:
- Какое хорошенькое запястье! Это из храма черных шапок?
Киссур снял запястье со своей ручищи и надел его на ручку Янни.
- Нет, - сказал он, - это подарок одного достойного человека из города Шукки, кстати,
друга твоего отца. В этом городе якобы
были запасы зерна - я приказал доставить их войску. Этот человек кинулся ко мне и
умолял отменить приказ, потому что зерно было
роздано голодающим. Очень совестливый и честный человек. А
запястье это, с прочей рухлядью, выкопали, представь себе, у дерева, когда рыли канавку
у его палатки. Он подарил мне этот сундучок из любви, сказал: "Зачем он мне - этим все
равно не
накормишь народ".
Тут Киссур глянул в угол и увидел, что Идари сидит, опустив глаза, и больше не шьет.
- Я, - продолжал Киссур, - полюбил этого человека и поставил его наместником в
Кассандане, чтобы иметь там справедливость. А
теперь, можешь ли поверить, - этот негодяй Арфарра говорит, что я взял от этого человека
взятку и нарочно затеял смуту в
Кассандане, чтобы посадить туда наместником человека, давшего взятку! Арфарра - пес,
который не знает, что такое дружба, и
называет подарок - взяткой!
Чареника облизнулся. Янни сидела на коленях Киссура и все так же перебирала его
длинные волосы. Утреннее солнце пробивалось
сквозь шторы, плясало в золотом шитье и в росписях карнизов. Киссур поглядел на свою
вторую жену и увидел, что она совсем наклонила головку. Киссур вдруг вскочил.
- Клянусь божьим зобом, - заорал он, - это действительно была взятка!
Киссур вылетел из-за стола и затопал по лестнице. Идари - за ним. Чареника бросился к
окну: со двора неслись бешеная ругань и ржанье, заверещал попавший под плетку конюх,
захрустел под
копытами гравий. Чареника пожевал губами и произнес:
- Если бы этот человек был умней, он не взял бы сундучка. А если бы он был глупей, то я
бы сделал его государем.
А дочь Чареники, Янни, зарыдала и сказала:
- Он не любит меня! Он любит Идари!
Это замечание, право, нельзя было назвать логичным выводом из происшедшего, но оно
несомненно доказывало, что душу бедняжки Янни и душу государыни Касии пекли в
разных печках.