 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
на людях. Однако это и
хорошо. Если у этого человека можно так разорить душу, пересадив его из атласной
постели в гнилую солому, значит, он много
отдаст, чтоб вернуться в атласную постель.
А Нан, щурясь в полутьме, продолжал:
- Я так полагаю, вы уже вывесили на рынке списки справедливых цен? Ведь при мне, как
проницательно отметил этот щенок, цены на все выросли втрое...
- Ну почему же, - мягко сказал Арфарра, - кое на что цены упали.
- Например?
- Например, должность письмоводителя в дворцовой канцелярии раньше стоила двадцать
тысяч, а теперь - три.
Это замечание так удивило Нана, что он наконец пришел в себя. "Ба, - подумал он, - если
у меня и был шанс остаться в живых, то я этот шанс упустил. Чего, однако, он от меня
хочет? "
Арфарра помолчал и сказал:
- В городе будет бунт.
- Вот как? А причина?
Старик, кряхтя, поднял каменную табуреточку, осторожно расправил плащ и уселся.
Персиковый фонарь он поставил на ночное окошко.
- О причине, - сказал Арфарра, - государю можно доложить по-разному. Можно сказать
так: "В правление господина Нана всякий сброд стекался в столицу. Эти люди не
приносили пользы государству, добывали деньги торговлей и мошенничеством,
покупали акции Восточной Компании, заведенной господином Наном. Они так хотели
иметь деньги из ничего, что бумага ценой в один
ишевик продавалась за двадцать ишевиков. Это было безумие, и
кончиться оно могло только катастрофой".
Можно, - продолжал Арфарра, - доложить так: "Господин Нан поощрял богачей и разорял
простой народ. Маленькие люди, не будучи в силах платить налоги, закладывались за
богачей. Тысячи маленьких людей в столице работали на богачей, а не на
государство. Теперь богачи, ужаснувшись аресту негодяя, велели работающим на них
восстать".
Арфарра покачался на своей каменной табуреточке:
- А можно доложить так: "Господин Нан вселил в людей надежду. Люди покупали бумаги
полугосударственной компании, которая
собиралась выполнить то, что пятьсот лет не могло сделать
государство, и цена, которую они платили за акции, была ценой доверия и надежды этих
людей. Если это называть безумием - то тогда всякое доверие к государству надо называть
безумием. А
вчера их доверие рухнуло в один миг. Тысячи маленьких людей
оказались нищими: и прачка, которая полгода копила на десять акций, и красильщик,
который купил эти акции вместо новых
башмаков дочке...