 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
должна принадежать ему, - а не какому-нибудь
Чаренике с круглыми пальцами... И уж конечно, не куче
горшечников и ткачей с пустыми глазами. И за это свое заветное убеждение, не
высказываемое вслух, господин Нан был готов
перегрызть горло кому угодно.
Итак, господин Нан перелистал свой доклад. Доклад сей, по мнению его друзей,
доказывал, что мы живем в наилучшем из возможных
миров и сам являл собой образ совершенства. Тем не менее образ совершенства
существовал в двух различных вариантах.
Вариант из четырех глав показывал, что мы живем в наилучшем из возможных миров и
мало трактовал о недостатках. Вариант из пяти глав опять-таки показывал, что мы живем
в наилучшем из возможных миров, но очень много трактовал о недостатках и их
виновнике,
господине Мнадесе и дворцовых чиновниках.
Кроме того, был отдельный доклад министра полиции, члена Государственного Совета
Андарза. Читавшим этот доклад было ясно, что по его оглашении Мнадес будет
немедленно арестован. Ибо
несмотря на то, что господин Мнадес стал поощрять
подведомственных ему чиновников одеваться с соблюдением традиций, все же главный
распорядитель дворца был лично замешан в такие вещи, что, - чересчур! Травка "волчья
метелка" - это вам не красная вода... К тому же господин Мнадес в последнее время
возымел страсть к созданиям из числа тех, что не упоминаются в государственном
кодексе о наказаниях, дабы не признавать их
существования, - а государь этого до крайности не любил. Вообще господин Нан
предпочитал арестовывать людей за грехи с
мальчиками и девочками, а не за взятки или махинации. Ведь обвинение в махинациях,
разматываясь, как по цепочке, тянет за собой десятки полезных людей, а обвинение в
скотских забавах не губит никого, кроме обвиняемого.
Так что ближайшие друзья Нана, видевшие доклад, прямо-таки содрогались от
возмущения, а также оттого, что Нан сумел все, сказанное в докладе, доказать. Ибо, без
сомнения, все они были всеми тремя составными частями своего существа, как-то: духом,
телом и удостоверением о занимаемой должности - преданы
господину Нану. Но все они знали, что у господина Нана есть кабинет. В кабинете - шкаф,
в шкафу - сейф, в сейфе - папка, в папке бумаги, в бумагах - их собственная смерть в виде
донесений и фактов, не уступающих фактам о господине Мнадесе.
Итак, господин Нан сидел в своем кабинете, когда еле слышно вздрогнули стекла: часы на
башне у биржи извещали, что кончается время торговать. Через пять минут вошел один из
секретарей с
бумагами на серебряном подносе. Сверху лежали биржевые отчеты. Утром, при
открытии, бумаги Восточной Компании стоили двести
пятьдесят. В полдень - двести пятьдесят пять. К вечеру поднялись еще на четыре пункта.
- Великий Вей, они сошли с ума, - сказал первый министр и, по рассеянности, видимо,
положил лист в яшмовую папку с донесеними о городе Нахуне, где объявился лис о
десяти хвостах, шайка