 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Надо сказать, что раньше в дворцовой тюрьме сидели, можно сказать, все столпы
государства, место стражника в ней стоило тысячу розовых, - такие высокие были доходы
от страждущих
родственников, - и от несправедливости в ответе старика Изан чуть не заплакал.
- Ах ты негодяй, - вскричал он, - совсем всякую дрянь нам стали сажать!
Стражник Изан перевернул алебарду и хотел тупым кончиком побить старика, но
стражник Дутта на первый раз его остановил.
- Невеселый у тебя товарищ, - сказал старик, - что у него, - с чахарским братом беда?
Изан замер: откуда этот колдун догадался про чахарского брата? А Дутта ответил:
- Да, беда. У него брат, знаешь ли, сделался мелким торговцем, привозил из Чахара
соленую белоглазку. А недавно все крупные
торговцы рыбой, из "красных циновок", сговорились и у всех
четырех ворот белоглазку скупают не больше одной желтой за кадушку. Покупают
втридешева, продают втридорога. Брат попытался продать сам: рыбу унесли, зонтик
сожгли, а брата порезали.
- Говорят, - сказал Изан, - при Золотом Государе государство не давало в обиду мелких
торговцев и само все скупало у них по
справедливой цене.
- Это, значит, лучше? - спросил желтоглазый. Странное дело: он еще ничего не сказал, а
как-то уже было немыслимо его ударить.
- Конечно, лучше, - сказал стражник Изан.
- Но ведь, - усмехнулся лукаво старик, - крупные торговцы платят серебром, а Золотой
Государь, говорят, платил удостоверениями о
сдаче товара, и на эти удостоверения потом ничего нельзя было
купить.
- Все равно лучше, - сказал Изан. Государь есть государь. Если он делает мне беду, то
бескорыстно. А частному лицу на моей беде я наживаться не позволю.
Тут снаружи послышались крики. Захрустели запоры: в камеру вошел один из секретарей
господина Мнадеса, управляющего дворца.
Секретарь был в темно-зеленом кафтане на салатовой подкладке, с черным оплечьем и в
черных сафьяновых сапожках. В последнее
время люди Мнадеса одевались, соблюдая традиции.
- Я, недостойный, - промолвил секретарь, глубоко кланяясь грязному старику с золотыми
глазами, - имею честь служить при господине Мнадесе. Смею спросить: вас ли называют
Арфаррой?
- Что? - Да, Арфарра, я, конечно, Арфарра, - сказал старик, по-особенному склабясь и
вертясь.
Секретарь почтительно задумался.
- А не могли бы вы, - молвил он, - поведать мне о последней вашей встрече с мятежником
Баршаргом?