 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
кинжалами, но носили их так, словно это женский кокошник.
- А тебе, Алдон, понравилось? - спросил Киссур.
- Чего я не выношу в вейцах, - сказал старый варвар, - так это то, что они всегда норовят
облить противника грязью. Какой же
Арфарра-советник негодяй, если он - противник твоего отца?
Противники негодяями не бывают, негодяями бывают только люди подлого состояния.
- Да, - промолвил Киссур. - А Арфарра-советник жив. Я его видел.
Алдон от удивления засунул палец в рот. Что Арфарра жив, это возможно, слухи такие
были. Но как это он жив, если сын Марбода его видел?
- Я был ранен, - продолжал Киссур, - и он меня спас. А потом его из-за меня арестовали, и
теперь он в столице. Ты не мог бы
узнать, где?
Алдон помолчал и сказал осторожно:
- Кстати, первый министр очень хочет тебя отыскать. Не знаю, однако, зачем ты ему
нужен.
Киссур усмехнулся и ответил:
- Ему не я нужен, а моя голова. С чего бы это? Не знаю.
На следующий день Алдон и Киссур встретились, как было договорено, на седьмой
линии. Киссур сразу увидел, что дело плохо, потому что Алдон жмурил глаза и косил ими
вбок.
- Я узнал, - сказал Алдон, - это что-то нехорошее дело. Говорят, привезли какого-то
человека, и Шаваш в Харайне чуть не сломал
голову, пытаясь его заполучить, но все кончилось ужасной сварой, а в столице его
перехватили люди Мнадеса. Поэтому, во-первых,
если он жив, то сидит не в городской тюрьме, а в дворцовой, и тут я ничем помочь не
могу. Ты знаешь, я честный человек, и
держусь, как подобает, в стороне и от чистой клики господина Нана, и от грязной клики
господина Мнадеса. Но мне сказали, что поднимать вопрос об этом человеке значит
услужить господину
Мнадесу, а я ни за что на свете бы не хотел, чтобы первому
министру донесли, что я услужил господину Мнадесу.
Алдон помолчал и добавил осторожно:
- Ты знаешь, Киссур, я тебе помог против того первого министра, и против пяти богов и
семи бесов согласен помочь. Но я бы не
хотел становиться поперек дороги господину Нану.
* * *