 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
я никак от него не ожидал:
- Вот что, сэр. Вы, я вижу, ранены. Можете сесть в шлюпку. Я вконец растерялся, и
лихорадочно соображая, что предпринять, промямлил:
- Простите... Но мне надо здесь... Еще помочь кое-кому. Офицер воззрился на меня в
искреннем удивлении:
- Как знаете, конечно. Но я бы посоветовал вам хорошенько подумать, и присмотреть
за мисс.
Оценив благоразумный совет, я кивнул и отвел окаменевшую Мэри в сторонку, где
зайдя за шлюпбалку, повернул лицом к себе. Она была бледна, как смерть, часто и
порывисто дышала, затравленно глядя полными боли и слез глазами.
- Успокойся, очень тебя прошу. - я через силу улыбнулся, - Посмотри мне в глаза. Вот
так... А теперь подумай и скажи - неужели ты всерьез считаешь, что я так хочу умереть?
Теперь, когда у меня есть ты! Я что, так похож на сумасшедшего?
- Я... Я не знаю... - простонала она чуть слышно, - Ну почему мы не можем вместе... Я
не понимаю... Я ничего не понимаю!
- И не надо. Пока ненадо. - мне удалось беспечно рассмеяться, - Запомни одно - я
встречу тебя на причале в Нью-Йорке. Я буду там раньше тебя!
- Как это? - Ты же знаешь, что я не простой человек. Можешь считать меня
волшебником - ты же говорила, что веришь в чудеса.
- Да, но...
- А мне ты веришь? Веришь, что встречу тебя на причале? - Верю... - эхом отозвалась
она, тут же выдохнув, - И не верю! - Я тебе клянусь! А теперь - ты спокойно пойдешь и
сядешь в шлюпку, договорились?
- Поклянись всеми святыми, что это правда... - прошептала Мэри, глядя так, что я
почти утонул в ее глазах, чувствуя, как воля моя плавится, подобно воску, что еще
немного, и я, послав к бесу все и всех, кинусь за ней хоть на край вселенной, - Клянись
же!
- Клянусь. - послушно пробубнил я, внутренне сжав себя в кулак, - Клянусь всеми
святыми, что не оставлю тебя никогда. Это будет скоро. А теперь - иди!
Она медленно попятилась, не сводя с меня глаз и не выпуская руки, пока ее тонкие, но
цепкие пальцы не выскользнули из моих, и наши руки опустились.
Проследив, как она села, и 65-ти местная шлюпка, заполненная едва-ли на половину,
пошла вниз, я не оглядываясь, пошел прочь, ища какого-нибудь тихого места. С палуб, в
адрес тех, кто садился в шлюпки, раздавались шутки и веселые голоса - "Всего хорошего,
встретимся за завтраком! " и тому подобное. Какие-то остряки, узнав, что при
столкновении, с айсберга на бак обрушилась целая лавина снега, договаривались сыгрть в
снежки завтра утром. Во вторую шлюпку, вместо рассчетных 40-ка, село всего 12
человек... Однако, спустя некоторое время, когда судно все ощутимее стало зарываться
носом в воду, и наклон палубы стал заметен невооруженным глазом, последние
оптимисты из пассажиров поняли, что шутить не приходится. Приглашения занимать
места в шлюпках дважды повторять уже не требовалось, напротив - я, стоя на заднем
конце верхней палубы, молчаливо наблюдал, как некоторых, излишне активных
субъектов, офицеры, размахивая пистолетами, отгоняют от переполненных шлюпок.
Прогремело несколько выстрелов в воздух, но всеобщая паника, понемногу вступала в
свои права.
К чести экипажа, впрочем, замечу, что почти весь он оставался на своих постах до
самого конца, проявив подлинный героизм. При спуске шлюпок на палубах не было
никого из машинной команды лайнера. В полузатопленном трюме они из последних сил
обеспечивали работу динамо-машин и насосов, чтобы дать возможность спаститсь тем,
кто был наверху. Весь машинный персонал пошел ко дну вместе с пароходом, а в целом
из судового экипажа уцелела лишь одна четверть.
... Когда около двух часов ночи от борта отошли последние шлюпки, а на