 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
им навсегда.
Нет, не думай, я никогда не жалел. Даже когда готов был к самоубийству. Опять стать
одним из этих? Ни за что. Ты права: как я их ненавидел! Их непробиваемое спокойствие.
Хорошо налаженные механизмы с двойной изоляцией. А если бы кому-то понадобилось...
Их можно поодиночке уничтожить, превратить в рабов, заставить убивать друг друга. Я
мог бы стать их господином, диктатором. Но я мечтал о другом. Заставить их страдать.
Так же, как я. Как здорово было хоть ненадолго расшевеливать их альфазином!
- Поэтому цирк? - Отчасти. "Сеансы гипноза" приносили к тому же немалый доход, а
мне нужны были средства, чтобы осуществить задуманное.
Трод жадно соединяется с альфазином, теряя при этом свои свойства. Я бы назвал трод
великим природным наркотиком, парализующим в человеке чувства друг к другу. Именно
не убивающим, а парализующим. Помнишь, на Земле-альфа тоже искали забвения в
наркотиках...
Отобрать у бетян трод, взорвать их рай - вот о чем я мечтал. Чтобы вызвать в атмосфере
цепную реакцию, нужно всего лишь 12 тонн альфазина. В сутки мне удавалось получить
максимум три килограмма. Одиннадцать лет непрерывной работы. Когда обнаружил
слежку, не хватало четырех с половиной тонн. Из цирка пришлось уйти - иллюзионист я
весьма посредственный, программа держалась только на номерах с альфазином. Доходы
резко сократились, последней время удавалось получить не более килограмма.
И я решил уничтожить лабораторию. У меня есть ты, и плевать на них. Ненависть?
Смешно, Зачем мне их страдания теперь, когда я счастлив!
- А их счастье?
Удивленный взгляд. Видимо, ему это в голову не приходило. - Их счастье, Эрл. Так же,
как у нас... Как было на Землеальфа. - Зачем? - Эрл обнял меня. - Сколько времени,
усилий. Наши часы, наша жизнь. И потом риск. Зачем?
Он целует меня. Конечно, он прав. - Как ты собираешься уничтожить лабораторию?
Она в подземном коридоре?
Эрл подмигнул, как нашкодивший мальчишка. - Как бы не так! Коридор ведет к старой
шахте, там спрятан почтовый аэрокар. Это в горах, сорок минут полета. Я сам нахожу ее
только по автопилоту, кругом скалы - ни кустика, ни травинки. Пейзаж мрачный, зато
надежно. Сколько раз я мысленно рисовал себе. Фиолетовое облако, которое я выпускаю
на волю, оно поднимается, тает над скалами. Небо становится черным, над Землейбета
проносится вихрь... Всего несколько минут, но тогда бы они... А, плевать на них.
- Поедем гуда...
- Зачем?
Его взгляд тревожно мотнулся по моему лицу. Опасность? Зря я поспешила. Встал,
протянул руку,
- Пошли.
Я удержала его, заставила сесть снова, Я чувствовала себя виноватой перед ним. Он
великодушно терпел мои нежности ровно столько, сколько 6ыло нужно для успокоения
моей совести. Потом мягко, но настойчиво высвободился.
- Пошли, уже поздно. И снова нас увлекает горланящая, веселящаяся толпа ряженых,
снова вокруг что-то свистит, трещит, хлопает, проносятся над головой размалеванные
яркими светящимися красками аэрокары.
Почти все уже разбились на пары, их ждут ночные отели, "Синее море", "Красный
закат", "Зеленый лес".
Для пожилых и некрасивых - клубы, зрелищные балаганы. Или профессиональные ласки
за умеренную плату.
И одинокие. На лавочках, прямо на траве. Глаза, обращенные внутрь себя. О чем они
думают? О чем думала я, когда была бетянкой, вещью в себе? О многом. 127 лет!
Несостоявшиеся мыслители, художники, музыканты, поэты. Только для себя. Их мысли,
их души умрут с их смертью. И я не в силах заставить их заговорить. Эрл мог бы...