 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
протиснулись к барьеру у края котлована. Здесь происходили спортивные соревнования -
бокс и борьба, гимнастика и акробатика, фехтование и высшая школа верховой езды.
Культ красоты и здоровья. Безупречно сложенные бронзовые тела, чуть прикрытые
яркими воздушными тканями, отточенные грациозные движения, гармония и пластика
тела, доведенная до совершенства, - это было очень красиво, и голубое небо -
действительно голубое, и безмятежно улыбающиеся лица вокруг - все наводило на мысль
о золотом веке человечества.
Стройные, длинноногие девушки плавно двигались под музыку, свежий весенний
ветерок обвевал разгоряченные шампанским щеки, рядом был Эрл Стоун, - я чувствовала
тепло его руки, как всегда, неловко лежащей на моем плече, и пребывала в блаженном
состоянии, которое они тоже называли "счастьем", но не слишком эмоциональной его
разновидностью, не тем, что я про себя называла "не может быть", а чем-то спокойным,
удовлетворенным. Равновесие тела и духа. Не слишком хорошо, а просто хорошо.
Вдруг пальцы Эрла больно впились мне в плечо. - Вода!.. Там... Да нет, тыне туда... О
боже! Дальнейшее напоминало дурной сон, где самые невероятные события происходят в
каком-то нереально-замедленном ритме. Гигантская плотина расползалась, будто
намокшая бумага, из щелей сочилась вода, образовывая сотни водопадов, которые
устремились вниз, дробясь и сверкая в солнечных лучах. Какое-то мгновение зрелище
выглядело даже красиво - разноцветные грациозные фигурки, застывшие внизу, мозаика
зрительных рядов - все в туманном радужном ореоле водяной пыли. Потом вопль
одновременно из тысячи ртов: - А-а-а-а!..
Человеческая мозаика внизу ожила, задвигалась, будто в калейдоскопе, и ринулась
вверх, к проходам. Давка, столы, визг. Те, кому удавалось перебраться за спасительный
барьер, с любопытством толкались в проходе, образуя еще большую пробку. А внизу
вода, казалось, кипела, заливая котлован, в бурлящей белой пене один за другим исчезали
зрительные ряды, шум воды заглушал крики тонущих, ржанье обезумевших лошадей.
Вода прибывала. Добравшиеся до верхнего ряда, не в силах выбраться через проход,
пытались дотянуться до барьера - всего три метра отвесной стены. Если стать друг Другу
на плечи... Но это никому не приходило в голову, равно как и у стоящих по ту сторону
барьера - намерения помочь. Каждый спасал себя, каждый, оказавшись в безопасности,
превращался в любопытствующего зрителя.
Два-три раза в жизни мне приходилось наблюдать подобные сцены, когда
невозмутимость зрителей и моя собственная невозмутимость представлялась вполне
естественной. Спасать - обязанность спасательных служб, они несут за это
ответственность и наказываются за человеческие жертвы,
Но сейчас... Эти искаженные ужасом, запрокинутые ко мне лица, почти все в масках, -
будто сцены из какой-то жуткой оперетты! Бетяне страдающие, бетяне, не похожие на
бетян! Желание броситься туда, к ним, навстречу умоляющим лицам и протянутым ко мне
рукам. Я не задумывалась, чем конкретно могу им помочь, но я рванулась из рук Эрла. Я
кричала, била кулаками в чьи-то спины. На какое-то мгновение мне удалось овладеть
вниманием толпы. Однако происходящее внизу представляло для них несравненно
больший интерес, чем истерика какой-то особы. Не помню, как я очутилась в объятиях
Эрла, меня трясло, будто от холода, а он твердил:
- Прекрати! Они же не люди. Слышишь, Николь, они не люди. Не люди! Плотина
рухнула, и река с победным ревом устремилась в отвоеванный котлован. Прибыли
аэрокары спасательной службы, из них посыпались в воду водолазы. Толпа расходилась.
У барьера, кроме нас, осталась лишь группа детей, обступивших инженераспасателя.
- Шеф, вытащите мисс Берту. Мы из двести пятого интерната, это наша
воспитательница. Блондинка, в красном платье. Вытащите, шеф...
Нет, я не одинока в своей реакции, кому-то тоже не по себе. Дети. Им хочется, чтобы ее
спасли. Мне даже показалось, что я ее помню - светловолосую девушку в красном платье,
помню ее запрокинутое ко мне лицо, сползшую на затылок форменную шапочку