 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
показал...
Мама поняла все сразу. - Ты никому не говорил? - прошептала она. Губы у нее
побелели. - Н-нет... испугался Руська.
- Никому никогда не говори! - мама оказалась вдруг возле Руськи, схватила его за
плечи. - Никому и никогда! Даже папе! Забудь! Забудь навсегда, чтобы никто-никто...
потому что иначе всем конец: тебе конец, нам с отцом, дяде Косте с тетей Валей, их
Женечке и Оксане... ты меня понял? Ты понял, да?
- По-онял... - прошептал Руська и вдруг заплакал. - Мама, мама... - Я твоя мама! Ах,
боже ж ты мой, вот несчастье, вот несчастье... Пришел отец, сказал, что рану почистили,
положили мазь и дали освобождение до конца недели.
- Вы что, поссорились? - спросил он, приглядываясь к зареванным лицам Руськи и
мамы.
- Нет, все в порядке, - сказал Руська. - В шашки еще сыграем? Они сели играть, и отец
проиграл четыре партии подряд.
- Рука сильно болит? - понимающе сказал Руська.
- Разве это боль, - сказал отец странным голосом. - Это не боль... - Мужчины,
ужинать! - позвала мама.
- Иди, - сказал отец, - это тебя...
Руська вернулся в школу через три дня. Машка пролежала неделю в больнице, потом
еще неделю дома и, наконец, появилась - бледная и худая. А Толик все не приходил и не
приходил, а потом Галя Карповна сказала, что он перевелся обратно в старую свою
школу. Адреса его никто не знал, а съездить в ту школу - отвезти марки, ну, и все такое -
Руська так и не собрался. Венька стал часто болеть и его забрали из школы.
Этим все кончилось.
Андрей ЛАЗАРЧУК
РАЗ В ТЫСЯЧУ ЛЕТ
Абсолютно ничто не предвещало в то утро никаких событий. Владимир Иванович
Беззубкин, а для друзей и для себя самого просто Вовочка, сорокапятилетний поэт
областного масштаба, проснулся в безукоризненном расположении духа. Киску,
свернувшуюся под одеялом, он будить не стал, а сразу прошел на кухню и стал варить
кофе. Потом, когда кофейный дух растекся по квартире, Вовочка побрился, не без
удовольствия рассматривая себя в зеркале. Зеркало украшал трафарет: "Разговор не более
3-х минут! " Раньше оно висело в каком-то учреждении у внутреннего телефона. Такого
рода таблички и плакатики были Вовочкиной невинной страстью. Так, гостиную его
украшали строгие плакаты "Бдительность - прежде всего! " и "Не оставляйте секретных
документов в местах, не обеспечивающих их сохранность и доступ к ним посторонних
лиц! ", таблички: "Мест нет", "Столик не обслуживается" и "Штраф - 50 рублей". Кухня
пестрела предупреждениями: "Осторожно, работают люди! ", "Опасная зона! ", "Не стой
под грузом! ", "Стой! " и "Не прислоняться! ". Что касается ванной, то на двери ее висела
огромная жестянка: "За буйки не заплывать!!! "
Выпив кофе, Вовочка слегка, взлохматив шевелюру, пошел к выходу - у него были
свои поэтовы дела в издательстве. На двери красовался светящийся транспарант: "Выхода
нет! " С лестничной площадки доносился крутой аромат Борща - именно Борща с большой
буквы, густого, ароматного, с косточкой. Вовочка открыл дверь и вышел...
Черта с два. Никуда он не вышел. Он толкнул дверь и _в_о_ш_е_л_ вновь в свою