 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
это еще громче, но глуше. На Руську навалилось какое-то не совсем понятное
разочарование - все, что происходило сейчас с ним и с остальными, было таким простым,
деловитым... и непонятно, почему об этом так не хотят говорить, почему разволновалась
мама и чего боится Толик...
Ильич сел, каким-то птичьим движением достал из ящика стола огромную коробку
конфет, опять хитро прищурился.
- Желание поговорить с народом у меня всегда есть, - сообщил он. - Да вы угощайтесь,
не стесняйтесь. Интересно стало в школе учиться?
- Вот ты, девочка, - показала пальцем на Машку носатая тетка. - Интересно, Владимир
Ильич! - закричала Машка. Мы учимся русскому языку и литературе, математике и
географии, физике и химии, рисованию пению и физкультуре! По всем предметам у
нашего класса полная успеваемость!..
- И пению учитесь? - прищурился Ильич. - А какие песни поете? - Революционные,
Владимир Ильич! - у Машки от натуги сорвался голос. - И про нашу любимую партию!
- А неужели детских песен никаких не поете? Я вот помню, мы пели... нет, забыл...
берите конфеты, берите! Забыл песню...
Все стали подходить и брать конфеты. Руська тоже подошел и взял. Конфеты были
необыкновенно вкусные, он проглотил обе в один миг и вдруг услышал, как за спиной
вздохнул - нет, протяжно всхлипнул Толик.
- Сходи, возьми, - сказал Руська. Вкусные - жуть.
- Не, - сказал Толик.
- Ну, хочешь, я схожу? - предложил Руська. - Нет, - голос у Толика стал совсем
слабый. - И ты... ты не ходи... Тетка с длинным носом взглянула на часы.
- Все, дети, - сказала она. - Время Владимира Ильича очень дорого для страны и для
всех нас, попрощаемся с ним, до свидания Владимир Ильич!
- До свидания, до свидания! - заговорили все и повернулись к выходу. - Держи меня...
прошептал Толик и повис на Руське. Руська вцепился Толику в ремень, оглянулся - кто
поможет? Галя Карповна была далеко. Подоспел Ромка Жариков, вдвоем с Руськой они
подхватили Толика под руки и повели к выходу. Ильич - Руська успел заметить - уже
сидел, как вначале, и водил пером по бумаге. И вдруг Руське страшно захотелось, чтобы
хоть что-то случилось... чтобы Ильич показал классу "козу"... он опять оглянулся и
обомлел: Ильич, не отрываясь от письма, поднял левую руку, выставил указательный
палец и мизинец - и боднул воздух...
В коридоре стало плохо еще и Машке. Дядька в военной форме под белым халатом
поднял ее на руки и отнес на кушетку. Толика посадили рядом, он был весь синий и
дышал ртом. Не надо так волноваться, кудахтала Галя Карповна. Посмотрела бы на себя,
подумал Руська.
- Передохнули? - спросила тетка с длинным носом. - Прошу в столовую. Вам будет дан
обед из трех блюд, кто захочет добавки может попросить официантку.
- Дойдешь? - тихонько спросил Руська Толика. Толик промычал что-то в том смысле,
что да, дойду.
Ха, подумал Руська, когда их повели по коридору, тут самому бы не упасть! Ноги были
тяжелые, как гири, и совсем не отрывались от пола. И все так: шаркали о паркет и
плелись, пошатываясь. Машку сзади всех вел, придерживая, тот военный в белом халате.
Навстречу классу попалась странная парочка: горбун, который проверял на честность, и с
ним гибкий тонкий человек в мягком сером костюме, круглолицый и круглоглазый.
Проходя мимо, этот человек сказал горбуну: "Покушал любимый. Ты погляди, Федор, от
сарделек одни шкурки остались... " - на что горбун зашипел и заозирался.
- Ты видел? - прошептал Толик.
- Кого? - не понял Руська.
- Ты что, не знаешь, кто это? - Который?
- Ну не горбатый же. - Нет. А кто он?