 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
- Вот как... - покачал головой Юл. - Тебе это надо было давно сказать. Слушай, я буду
объяснять. Вы видите - глазами. Слышите - ушами. Чувствуете вкус - языком. Так? А мы
еще и носом, когда дышим, чувствуем... вкус воздуха. И в разных местах и вокруг разных
людей и предметов он разный. Ты понимаешь меня?
- Наверное, - сказал Цуха. - А вокруг нас - он неприятный. Так? Поэтому вы
морщитесь?
- Он слишком сильный. Ты же морщишься от яркого света? Цуха ничего не сказал,
задумался. Потом развел руками. - Удивительно. А в остальном мы так похожи...
Загремела и открылась дверь.
- Выходи, - сказал иерарх, указывая рукой на Цуху. Цуха встал, шагнул к двери.
Повернулся, подошел к Юлу, особым жестом сжал его руки. - Брат, - сказал он, глядя Юлу
в глаза; с этой секунды Юл был принят в "дети дождя". Быстро вышел, как бы нечаянно
толкнув плечом иерарха. Дверь встала на место, и за дверью глухо завозились.
- Я понимаю, к чему вы клоните, - сказал отец Александр. - Что постановка вопроса,
кто лучше: А или Б - порочна сама по себе. Христианин лучше мусульманина, ариец
лучше еврея, рабочий лучше заводчика - все это было и ни к чему доброму не привело?
Так? Но в нашем случае это сопоставление не годится, потому что у нас не А и Б. У нас А
и ноль. Зеро. Пустота. И какое бы сопоставление не взять: "больше", "лучше", еще как-
нибудь - всегда А будет преобладать над пустотой.
- Лихо, - сказал Юл. - То есть я - это пустота.
- В этом смысле - да.
- Независимо от того, в какого именно бога верит мой визави? - Бог един, - терпеливо
сказал отец Александр. - Различны лишь имена. - Это сейчас, - сказал Юл. - А до
подписания Великой Конкордации?
- Сомнение и гордыня, - горько произнес отец Александр. - Сомнение и гордыня - вот
что нас разделяет.
- Именно так, - сказал Юл. - Вы это отметаете, мы на это опираемся. Может быть, мы
устроены по-разному, и то, что для нас основа жизни, для вас - яд?..
- Сатанинское искушение, - сказал отец Александр. - И овладело столь многими...
Печально.
- В таком случае Сатана крайне непредусмотрителен. Ведь именно благодаря тому, что
сомнение и гордость присущи большей части человечества, вашей церкви удалось
удвоить число прихожан - за счет здешних неофитов, кажется, чересчур страстных в
вере... как, впрочем, и положено неофитам... тихо...
По коридору кого-то проволокли. - Не к нам, - сказал отец Александр. - Не к нам... -
эхом отозвался Юл. - Вы в первый раз в тюрьме? - спросил он отца Александра.
Отец Александр вздрогнул. - Я? Да. Да, первый, конечно... А вы? - А я сидел
однажды. Три дня. У вас.
- За что же?
- Непочтительное высказывание в публичном месте... неопытный еще был,
неосторожный...
- Но тогда, наверное, не в тюрьме, а в монастыре? - Какая разница...
- Но, Юлий Владимирович! - воскликнул отец Александр. - Как можно сопоставлять -
убежище и узилище?
- Мне показалось, что разница только в названии, - сказал Юл. - Конечно, вы видите
оттенки... А мы, поверьте, просто не обращаем на эти оттенки внимания. Лишение
свободы - что еще надо?.. Вообще России не везет со свободой: то крепость, то тюрьма,
теперь вот - монастырь... но в монастырь идут добровольно - а когда человек рождается в
монастыре, всю жизнь в нем проживает и умирает, так и не увидев ничего кроме... это уже
должно называться как-то иначе. И потом: если вера внедряется такими мирскими
способами... может у вас человек, заявивший, что он атеист, поступить хотя бы в
технический вуз?