 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
- Дайте карту, - сказал он.
Так. Долина Священных Рощ - будто тень от восьмипалой иссохшей руки со
скрюченными пальцами. Вот монастырь Бойбо, крупнейший из всех... вот миссия, дорога
- полукругом, в обход двух "пальцев". Напрямик - много короче... и с Петровым садовник,
который это знает. И есть тропа, и есть подвесные мосты через ущелья, и проходит тропа
как раз между монастырями Тмечеш и Сый... именно по этой тропе уводили сегодня
студентов, вспомнил Юл. Он поднял глаза и встретился взглядом с отцом Александром.
- Надо ехать, - сказал Юл. - На грузовике - вот до сюда, и тут уже пешком минут сорок.
Успеем до темноты.
- Ну, что же, - сказал отец Александр. - Только одно условие: я поеду с вами.
- Разве же это условие? - сказал Юл. - Это же именины сердца. Цуху нашли в
странноприимном доме: он помогал устраиваться людям из группы Филдинга. Женщинам
и девяностолетнему Филдингу нашли место в комнатах, восемь же мужчин и с ними
четверо иноков, уступивших свои койки, должны были расположиться во внутреннем
дворике. Здесь же было свалено снаряжение. Вообще-то в таком доме: два этажа,
двенадцать комнат, множество каморок и кладовок, галерея, внутренний дворик четыре
на шесть метров - могло разместиться, да и размещалось когда-то, человек сто; но сейчас,
после простора и комфорта, начавшееся уплотнение тревожило как-то по-особенному -
первые признаки надвигающейся непогоды... Перед панно, изображающим крещение
Императора О святителем Севастьяном, Цуха возился с примусами; части разобранных
трех или четырех примусов лежали перед ним на листе фанеры, и он протирал их
тряпочкой, прочищал трубки, продувал форсунки. Увидев вошедших Юла и отца
Александра, он молча положил все и встал. Он сразу понял, в чем дело, - без слов. Такие
уж они были, "дети дождя"...
С лязгом откатилась дверь, и в свете факелов возникли трое: иерарх Терксхьюм и два
мирянина, все в черных нагрудниках с белым крестом - знаком "Купели". Отец Александр
опустил руки, но не сдвинулся с места.
- Я требую, чтобы о нас доложили окхрору Чевкху! - громко и четко произнес он. - Я
епископ этой епархии и не могу допустить такого обращения со мной и моими
спутниками!
- Окхрор Чевкх нет между нас, - медленно сказал иерарх. - Мы буду держать вас здесь
ночь и день. Ничто не угрожает. Но мы не могу обеспечить ваша жизнь не в эти стены.
Пребывать вам порознь. Таково требование правил. Ваше помещение будут готов скоро.
Дверь закрылась.
- Я и не знал, что вы епископ, - сказал Юл. Отец Александр растирал кисти рук,
морщился. Юл потер костяшками пальцев ссадину на щеке; ссадина не столько болела,
сколько чесалась.
- Это как к вам теперь обращаться: Владыко? - настаивал Юл.
- Я еще не епископ, - сказал отец Александр. - Я временно исполняю обязанности... - он
усмехнулся чему-то. - Посвящение должно было состояться на будущей неделе.
- Должно было? А что случилось? - Раз уж они убили Чевкха...
Юл хотел было возразить - слова застряли в горле. Он прокашлялся - не помогло.
Стены были каменные, и на каменном карнизе горела толстая, в руку, витая свеча. Под
потолком шла узкая, как бойница, отдушина. Снаружи было темно.
- Юл, - позвал из угла Цуха; он сидел в позе отдыха, но не дремал. - Что такое по
русски: "ваят каат казла"?
- Что? - не понял Юл. Потом до него дошло. - Это ты от кого такое слышал?
- Слышал, - сказал Цуха. - И, знаешь... мне показалось тогда, что вы не любите нас.
Терпите, но не любите. Это так?
- Нет, - твердо сказал Юл.
- Я не говорю про тебя. Я говорю про всех. Что вы все, больше или меньше, терпите. И
это обидно. Многие обижаются.