 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
еженедельно на Нонаманд, суровый южный континент. Вдобавок все младенцы,
рождающиеся в семьях, где уже более двух детей, подлежали утоплению. Это были
проверенные меры контроля за ростом народонаселения, и подчиняться им следовало
безоговорочно.
Молодой Беран следил за церемонией с восторгом, охваченный благоговейным
трепетом перед безграничной властью отца. Прежде его редко допускали наблюдать за
государственными делами - Аэлло не любил детей и проявлял мало заботы о воспитании
сына. Но с недавних пор Аюдор Бустамонте заинтересовался Бераном, беседовал с ним
часами, пока у мальчика не тяжелела голова и не начинали слипаться глаза. Они играли в
странные игры, сбивавшие мальчика с толку и оставлявшие после себя чувство
неловкости. К тому же в последнее время у него появились провалы в памяти...
И вот Беран сидел за резным костяным столом в павильоне и держал в руках
маленький незнакомый ему предмет. Он не мог вспомнить, где нашел его, но ему
казалось, что он должен что-то сделать... Он посмотрел на отца - и волна ужаса обожгла
его. Бустамонте глядел на него, неодобрительно насупясь. Беран почувствовал себя
неловко и выпрямился на своем стуле. Он должен наблюдать и слушать - так учил его
Бустамонте. Украдкой он рассматривал предмет, который сжимал в руке. Вещь была
одновременно знакомая и странная. Как бы вспоминая давний сон, Беран догадывался о
назначении этой вещи. И вдруг снова волна ужаса...
Мальчик отведал хвостик жареной рыбки - как всегда, без аппетита. Кто-то следил за
ним - Беран почувствовал на себе взгляд. Повернувшись, он встретился глазами с
незнакомцем в серо-коричневом платье. Лицо его привлекало внимание - длинное и
худое, с высоким лбом, кустиком усов и острым носом. Черные волосы, густые и
короткие, блестели словно звериный мех. Глаза глубоко посажены, взгляд, мрачный и
притягивающий, усиливал неловкость Берана.
Предмет, зажатый в руке юноши, был тяжел и горяч, Беран хотел уронить его на пол,
но не мог.
Последним из обращавшихся к Панарху был Сигил Панич, представитель деловых
кругов Меркантиля, планеты ближайшего солнца. Панич был худощавым человеком,
быстрым и умным, с кожей цвета меди; волосы он носил скрученными в пучки и
скрепленными бирюзовыми шпильками. Это был типичный меркантилиец, моряк и
торговец, горожанин до мозга костей, в противовес паонитам - детям пашен и моря. Его
мир торговал со всеми близлежащими планетами галактики; космобаржи Меркантиля
сновали повсюду, везя технику, автотранспорт, летательные аппараты, средства связи,
инструменты, оружие, энергогенераторы, - и возвращались на Меркантиль, груженые
продовольствием, предметами роскоши ручной работы и всевозможными сырьем,
которое было дешевле импортировать, чем производить самим.
Бустамонте что-то зашептал на ухо Аэлло. Тот покачал головой - Бустамонте зашептал
решительнее. Аэлло ответил жгучим взглядом - Бустамонте угрюмо сел на свое место.
По знаку Аэлло капитан мамаронской стражи обратился к присутствующим тихим
скрипучим голосом:
- По приказу Панарха все завершившие свои дела должны удалиться. За столом
напротив остались лишь Сигил Панич, два его адъютанта и незнакомец в серо-
коричневом.
Меркантилиец опустился в кресло напротив Аэлло, кивнул, уселся поудобнее.
Адъютанты встали у него за спиной.
Панарх Аэлло не слишком церемонно приветствовал его, меркантилиец отвечал на
ломаном паонитском.
Аэлло поигрывал вазочкой с фруктами в бренди, оценивающе глядя на собеседника.
- Пао и Меркантиль торгуют вот уже много веков, Сигил Панич. Меркантилиец
кивнул:
- Мы выполняем все пункты наших контрактов до единого - вот наш девиз.