 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
на тела змей, ящериц, собак и волков, каждое из которых казалось живущим
самостоятельно, и вместе с тем было связано с главным телом толстыми придатками,
напоминавшими хоботы, которые заменяли им задние части. У чудовища было шесть
голов, и все они, включая человеческую, кричали что-то друг другу, широко раскрыв
пасти.
Оно двигалось невероятно быстро. Перси вскочил на ноги и, выхватив горсть
шевелящихся комочков, рванулся к перепуганной девушке.
Он оттолкнул ее назад и швырнул зерна в чудовище. Нависшая над ними крокодилья
пасть внезапно отдернулась, когда один из комочков попал в нее. Перси разбросал их
широким полукругом, и, толкая вперед Энн и спотыкаясь из-за того, что то и дело бросал
взгляды назад, зигзагами побежал к противоположной стене.
Они стояли, ошеломленные стихией, которую выпустили на свободу. Эти комочки
действительно были зернами. Но зернами такого растения, которое мог посеять лишь
дьявольский садовник!
Где бы зернышко ни коснулось твердой поверхности, оно начинало обильно
прорастать. Прошло лишь несколько секунд, и появились исполинские грязно-белые
цветы, покрытые неправильной формы пурпурными пятнами. Их корни продирались
сквозь поверхность, словно потоки воды, неутомимо ищущие путь к выходу. Корни
должны были быть невероятно голодными, чтобы поддерживать столь фантастический
рост остальной части растения, и они действительно были невероятно голодными. Все,
чего бы они ни касались, тут же погибало - плоть становилась бескровной, нормальная
растительность внезапно желтела, теряя хлорофилл, даже камни рассыпались в пыль под
давлением проникавших в них корней.
Зернышки прорастали, сохраняя силу и направление, в котором Перси их бросил.
Каждый цветок тут же начинал плодоносить, производя на свет все новые и новые семена.
Чудовище, которое бросилось было бежать, оказалось тут же поглощено и осело на
землю бледной бесформенной тушей. Стены стадиона на той стороне, куда Перси бросил
семена, тоже обратились в руины. Публика, которая сначала остолбенела, ничего не
понимая, повскакала с мест и кинулась прочь от всесокрушающей растительности.
Однако та едва достигла верхних рядов. Казалось, всего лишь через несколько
мгновений после столь бурного начала наступила смерть - словно в своей ненасытной
жажде жизни растения не могли уже найти в этом месте ничего, что годилось бы в пищу,
ничего, что могло бы и дальше поддерживать их существование. Ко времени, когда
первые цветы начали заполнять стремительно опустевшие трибуны, их предшественники
на земле почернели и опали.
Через несколько минут не осталось никаких следов оружия, которое Гермес дал Перси
- если не считать бесформенных очертаний чудовища, лежащего возле остатков ворот, к
которым оно безнадежно стремилось, и полностью разрушенной стены, через которую
прокатилась волна растительности. Медленно рассеялся серый туман, и на этом все
кончилось.
Внезапно послышался звук удара каблуков о землю. Перси и Энн обернулись.
Появился Гермес, с иронической улыбкой на красивом лице.
- Ну как? - спросил он. - Подействовало, Персей?
- Меня зовут Перси, - коротко ответил молодой человек. - И если вы обладаете таким
оружием, не понимаю, почему бы вам самому не выступить против Горгоны.
- Пока действует наш договор, друг мой, тебя зовут Персей, по крайней мере для
олимпийцев. Что касается оружия, - он пожал плечами, - то оно бывает очень разным.
Некоторое столь старо, что победить его можно лишь ценой всеобщего уничтожения.
Некоторое столь ново, - он лучезарно улыбнулся им обоим, - что его мощь невозможно
даже оценить. И есть сила легенды, предсказание которой должно свершиться, прежде