 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
уплетала свежую траву.
А лев все пел свою песню, все расхаживал взад и вперед величавой поступью. Тревожно
было, правда, то, что с каждым своим поворотом он подходил чуть ближе. А Полли вся
обратилась в слух. Ей казалось, что она уже улавливает связь между музыкой и
происходящим в этом мире. Когда на откосе метрах в ста появилась темная полоска елей,
Полли сообразила, что за миг до этого лев
издал несколько глубоких, длинных нот. А когда ноты повыше стали быстро-быстро
сменять друг друга, она не удивилась, увидав, как
повсюду внезапно зацвели розы. В невыразимом восторге она
поняла, что все вокруг создает именно лев, "придумывает", как она позже говорила.
Прислушиваясь к песне, мы различали только звуки, издаваемые львом, но вглядываясь в
окружающее - видели
жизнь, которая рождалась от этих звуков. И все это было так
замечательно и дивно, что у Полли просто не было времени
предаваться страхам. А вот Дигори и извозчик не могли побороть беспокойства,
растущего с каждым шагом льва. Что же до дядюшки Эндрью, то он и вовсе стучал
зубами от ужаса, и не убегал только из-за дрожи в коленках.
Вдруг ведьма смело выступила навстречу льву, который распевал, медленно расхаживая
тяжелым шагом, всего метрах в десяти. Она подняла руку и метнула в него железным
бруском, целясь прямо в голову.
На таком расстоянии никто бы не промахнулся, а уж Джадис - тем более. Брусок ударил
льва точно между глаз, отскочил и упал в траву. Лев приближался - не медленнее, и не
быстрее, будто
вовсе не заметил удара. Его лапы ступали мягко, но земля,
казалось, подрагивала под их тяжестью.
Колдунья взвизгнула и бросилась бежать, быстро скрывшись среди деревьев. За ней
бросился было дядя Эндрью, да сразу
споткнулся и плюхнулся ничком в ручей, впадавший в речку. А дети двигаться не могли,
и даже, наверное, не хотели. Лев не обращал
на них никакого внимания. Его огромная алая пасть была раскрыта для песни, а не для
рыка. Дети могли бы дотронуться до его
гривы, так близко он прошествовал. Они вроде и боялись, что он обернется, но в то же
время как-то странно этого хотели. А он
прошел мимо, словно не видел их и не чувствовал их запаха.
Сделал несколько шагов, повернул обратно, снова миновал людей и пошел дальше на
восток.
Дядюшка Эндрью, кашляя и стряхивая с себя воду, кое-как поднялся.
- Вот что, Дигори, - заявил он, - от этой дикой женщины мы избавились, а зверюга, лев
этот, сам ушел. Так что дай мне руку и немедленно надевай кольцо.
- А ну-ка! - крикнул Дигори, отступая от дядюшки. - Держись от него подальше, Полли.
Подойди, стань со мной. Я вас
предупреждаю, дядя, стоит вам подойти еще на один шаг, и мы с Полли исчезнем.
- Исполняй немедленно, что тебе приказано! Ты крайне недисциплинированный и
неблаговоспитанный мальчишка!
- Я вас не боюсь, - отвечал Дигори. - Мы хотим задержаться тут и посмотреть. Вы же
интересовались другими мирами. Разве не здорово очутиться в одном из них самому?
- Здорово? - воскликнул дядюшка. - Обрати внимание на мое состояние, юноша. Эти
лохмотья еще недавно были моим лучшим
плащом и лучшим фраком!
Вид у него и впрямь был кошмарный. Оно и неудивительно - ведь чем наряднее одежда,
тем меньше смысла выползать из разломанного кэба, а потом падать в ручей с илистым
дном. "Я отнюдь не